Щерба А.Н. – доктор исторических наук, профессор
ГЛАВЫ ИЗ КНИГИ
Глава 1. ОСНОВАНИЕ СТАНИЦЫ СЕВЕРСКОЙ
На протяжении многих столетий самые различные народы, а затем и крупнейшие державы мира боролись за обладание Кавказом. В XVIII веке в эту борьбу активно вступила и Российская империя, которая хотела надежно обеспечить безопасность своих южных рубежей со стороны могущественной Османской империи, которую поддерживали многие горские племена, в том числе и живший на берегах реки Убин-Су западно-кавказский народ – шапсуги.
Во время Второй русско-турецкой войны (1787–1791) русская армия начала боевые действия против турок и их союзников кавказских горцев. Известный исследователь Кавказа С.М. Броневский упоминает о том, что в 1788 году русские войска под командованием генерала П.А. Текели совершили поход в Закубанье и на берегу реки Убин, в месте её соединения с рекой Ерлы, подполковник Нелидов одержал «знатную победу» над черкесами и турками[1].
После очередной Русско-турецкой войны (1828–1829) и заключения Адрианопольского мирного договора земли, лежащие на левом берегу реки Кубани, вошли в состав России. Многие племена горцев в Закубанье, как известно, не признали русского господства на Кавказе и продолжали активно сопротивляться русским. Междуречье рек Афипс и Убин-Су, стали местом откуда горцы под руководством их известного предводителя Казбича совершали постоянные набеги на русские поселения, расположенные на правом берегу реки Кубани. В ответ, русские совершали вторжения в Закубанье и доходили до берегов реки Убин-Су. Об одном из таких походов, который состоялся в октябре 1838 года, пишет известный историк Кубани Ф.А. Щербина. Русский отряд, состоящий из 515 человек конницы и 1 тыс. 610 человек пехоты вторгся в Закубанье в ответ на одно из нападений горцев. Однако сильнейший дождь задержал продвижение отряда на берегу реки Убин-Су, которая была так переполнена водой, что через неё не удалось переправиться и подойти к черкесским аулам[2].
Тем не менее, присоединив Закубанье русские начали постепенно осваивать данную территорию. Сюда стали посылать опытных и образованных офицеров для детального описания этих земель и их жителей. Первое наиболее подробное описание до начала русской колонизации было составлено штабс-капитаном Георгием Васильевичем Новицким, который был направлен в эти места в 1829 году Наместником на Кавказе генерал-фельдмаршалом И.Ф. Паскевичем.
В соответствии с описанием, составленным этим талантливым русским офицером, в этот период, на берегу реки Убин располагалось селение, которое называлось Пзушахай, где жили несколько шапсугских родов. Наиболее знатным был большой дворянский род Улагая Гозмаго. На месте нынешней станицы жили и несколько простых родов, возглавляемых Хачуром Масжу, Тлехузором Зазием, Метом Хаужемифом, Схалахо Джантохоком. Всего поселение горцев насчитывало около 400 дворов, т. е. было довольно крупным, по тем временам, населенным пунктом. Как известно, все эти горцы переселись к своим единоверцам в Турцию. Партия переселенцев, прибывшая из приазовских степей Украины на берега реки Убин, была последней и уже не застала здесь горцев. Очевидно, они были в числе тех, кто принял решение о переселении в Турцию[3].
Можно предположить, что горцы ушли не ранее 1863 года, ибо при первоначальном поселении в 1864 году, с разрешения командира Абинского полка, поселенцами в Широкой балке был скошен черкесский хлеб. Всего было убрано 140 четвертей озимого и 15 четвертей ярового хлеба. После горцев остались также многочисленные фруктовые сады, которыми также получили право пользоваться казаки. Даже в самые в первые годы после прихода новых поселенцев упоминаний о компактном проживании общины горцев в окрестностях станицы, не имеется. Очевидно, они полностью переселились в Турцию.
Императором Александром II 10 мая 1862 года было утверждено «Положение о заселении предгорий западной части Кавказского хребта». В соответствии с этим документом переселенцам отводилось 20-30 десятин земли на каждого человека мужского пола из казачьего семейства и по 200 десятин на каждое офицерское семейство удобной и неудобной земли. Кроме того, поселенцам, которые переселились по собственному желанию, под домовладение выделялся в частную, вечную и потомственную собственность участок земли от 5 до 10 десятин удобной земли казакам, урядникам и охотникам-переселенцам всех других сословий, а офицерам по 25-50 десятин. Данный документ закладывал основы землевладения для казачьего сословия, которое получало значительные привилегии. Так, в параграфе № 74 Положения прямо указывалось, что если у казака нет наследников, или они вышли из казачьего сословия, то в течение 2-х лет потомственные земли должны быть проданы лицам войскового сословия. Однако, одному лицу не разрешалось приобретать более 4-х земельных участков и это положение служило гарантом от сильной имущественной дифференциации казачества[4].
Вновь образованные на освободившихся землях населенные пункты образовали Абинский полк, в который входили следующие казачьи станицы: Холмская (штаб-квартира полка) с поселком, Ахтырская, Абинская, Шапсугская, Эриванская, Азовская, Дербентская с поселком, Мингрельская и Северская[5]. Подобная структура военно-территориального управления просуществовала до 1 января 1871 года.
Своим названием станица Северская обязана одной из наиболее славных боевых частей русской армии – Северскому драгунскому полку. Однако сведения об этом не очень точны и порой, довольно, противоречивы. В основном, они базируются на утверждении И.Ф. Миронова в его известной книге о станице, где он пишет: «В 1863 году, недалеко от нынешнего здания станичного правления, по правую сторону реки, была жаркая стычка с черкесами у отряда Северского драгунского полка. В этой стычке драгуны очень много потеряли убитыми и ранеными. По желанию Великого князя Михаила Николаевича, станица была названа в честь Северского драгунского полка - «Северской»[6]. Не опровергая, в целом, этого утверждения, тем не менее, нужно отметить, что оно нуждается в некотором уточнении.
В январе 1863 года русские войска под руководством предприимчивого и храброго генерала Н.И. Евдокимова[7], истинного вдохновителя, организатора и участника всех побед русского оружия на Северном Кавказе, начали движение по рекам Иль и Убин-Су. В этом районе проживали, довольно, многочисленные шапсугские племена, встретившие эти действия русских, враждебно и начали оказывать им довольно серьезное вооруженное сопротивление. Действия полка по окончательному покорению этих земель совпали с очень важным событием. Наместником российского императора на Кавказе был назначен младший брат царя – Великий князь Михаил Николаевич. В конце января 1863 года Наместник прибыл в укрепление Константиновское, (располагалось у Новороссийска) и начал знакомство с новыми землями, двигаясь в сторону Григорьевского укрепления. За его перемещениями зорко следили горцы, готовые при первой же возможности броситься на завидную добычу. Сопровождать Великого князя, было поручено северцам, во главе с командиром полка храбрым и опытным воином, полковником Виктором Александровичем Петровым, недавно сменившим на этом посту трагически погибшего от рук горцев князя Ивана Романовича Багратиона[8].
Драгунам приходилось несколько раз вступать в горячие схватки с горцами из которых они выходили победителями. Особенно опасной была переправа через реку Убин-Су 26 февраля 1863 года. Для обеспечения полной безопасности переправы из Григорьевского укрепления был выслан дополнительный отряд кавалерии. Храбрость рядовых и офицеров Северского полка, вызвала восхищение у Великого князя и, это уважение к полку сохранилось у него навсегда. Как известно, позже Наместник был зачислен указом Императора Александра II в состав Северского драгунского полка. Тем не менее, стычки с горцами при сопровождении Наместника на Кавказе показали, что участок между реками Илем и Убином-Су, является очень опасным и горцы, проявляют там наиболее высокую активность, что вскоре, к сожалению, подтвердилось.
В конце марта 1863 года штаб-квартира полка была перемещена в Хабльское укрепление, а 3 мая генерал Н.И. Евдокимов поставил новые задачи полку. В соответствии с его планами основные усилия войск должны быть сконцентрированы в направлении на Пшаду по старой Вельяминовской дороге с опорой на Ильское укрепление. В связи с этим, участок между Илем и Убином приобретал весьма важное значение. Именно через эти земли, между Екатеринодаром и Хаблем, стали постоянно двигаться войска, транспорты с различными грузами и переселенцы. Однако, горцы внимательно контролировавшие эту местность, резко повысили свою боевую активность, стараясь всеми силами помешать этому и, надо признать, действия их были не безуспешны.
Между Екатеринодаром и штаб-квартирой полка с целью обеспечения безопасности транспортных сообщений были построены два поста, Пшецизский и Сухохабльский. В силу того, что расстояние между ними было значительным, именно на этом участке горцы делали свои вылазки. Наиболее часто нападения происходили в районе реки Убин. Действительно, это место очень близко примыкает к горам и в те годы было покрыто густым лесом, что давало прекрасную возможность отрядам горцев неожиданно нападать, а потом безнаказанно уходить в горы. И самое главное, здесь не было русских укреплений и даже постоянных опорных постов.
Поэтому, весной 1863 года нападения приобрели практически регулярный характер. Так, 11 мая отрядом горцев численностью до 50 человек был захвачен рядовой Северского полка, сопровождавший жену фельдшера Крымского военного госпиталя. В ответ на это полковник В.А. Петров приказал сжечь шапсугское селение, расположенное в верховьях реки Афипс, но это не остановило воинственных джигитов. Через восемь дней, 20 мая с Аушедского поста была выслана команда северцев в количестве 30 человек для сопровождения транспортной колонны, следовавшей с Екатерининского поста в Хабльское укрепление. В ложбине у реки Убин-Су, она подверглась нападению большого отряда шапсугов численностью до 700 человек. Только 15 драгунам удалось вырваться, 12 человек погибли в неравном бою, а 3 драгуна были захвачены в плен и затем обменяны на пленных горцев[9].
Буквально на следующий день – 21 мая произошло еще одно дерзкое нападение. В этот день, рано утром семь рядовых Северского полка и один унтер-офицер во главе с прапорщиком Карлом Александровичем Фитингоф-Шелем сопровождали хорунжего Кубанского казачьего войска Камышина и нарочного казака, следовавших из Екатеринодара в штаб Адагумского отряда. Горцы напали, как всегда, неожиданно, в результате чего, три драгуна и унтер-офицер были убиты на месте, а прапорщик Фитингоф-Шель был ранен и вместе с денщиком захвачен в плен. В погоню были направлены сразу два эскадрона северцев из Пшецизского поста и один эскадрон из Сухохабльского, они преследовали неприятеля до Ильского укрепления, где горцам удалось скрыться в окрестных горах покрытых густым лесом[10].
Один русский поручик, участник войны на Кавказе вспоминал: «Я три года провел на той, большой войне (Имеется в виду Крымская война –курсив мой - А.Щ), а чувствовал себя все-таки человеком. По крайней мере. Ни разу не забыл, что я человек. А тут забыл … Иногда колешь штыком, на минуту остановишься задумаешься: человек я или зверюга ? Образ человеческий теряем <…> Не судите нас <…> на большой войне мы штыковые схватки наперечет помнили. Одна, две, три и достаточно. Годы о них рассказывать. А знаете, что здесь происходит ? Здесь ад. Здесь то, от чего можно умереть, увидевши раз. Мы не умираем, потому, что привыкли и совершенно убили в себе человека. Мы пять месяцев подряд ежедневно, ежечасно идем штыковым боем. Только штыковым боем, ничего другого»[11]. Таковы были суровые реалии войны на Кавказе.
Удачи вдохновляли горских джигитов на новые нападения, которые следовали буквально каждый день. Так, 22 мая горцы совершили нападение на женщину с малолетним сыном, следовавшую с Аушедского поста, при этом ребенок был убит, а женщина захвачена в плен. Полуэскадрон северцев во главе с поручиком Федором Ивановичем Гоппе бросился в погоню за похитителями и настиг их. На помощь им с Хабльского укрепления срочно выдвинулось еще полтора эскадрона драгун Северского полка. Шапсугский отряд в количестве свыше 300 всадников оказал отчаянное сопротивление. В этом бою, о котором, очевидно, и упоминает в своей книге Иустин Федорович Миронов, погибло 5 драгун полка и 6 человек было ранено. Понятно, что такое положение вещей не могло продолжаться дальше и необходимо было принимать радикальные меры.
В связи с этим, командованием Северского полка было принято решение о строительстве между Пшецизским и Сухохабльским постами еще одного дополнительного поста. Это предложение было полностью одобрено генералом Н.И. Евдокимовым. В свою очередь, последний, об этом решении доложил по команде и нашел поддержку со стороны Наместника на Кавказе и в Военном министерстве. 8 мая 1863 года состоялся приказ № 112 по военному ведомству, в котором было официально объявлено об образовании поста «Северский», который предназначался для охраны населения и конвоев от нападения горцев[12].
Получив данный приказ, граф Н.И. Евдокимов, в свою очередь, потребовал в самые сжатые сроки завершить его постройку. Поскольку эти земли еще не были заселены, да и строить нужно было быстро, возводить пост пришлось самим северским драгунам. При этом, полк, фактически, постоянно вел боевые действия, а объем работ был немалым, поэтому пришлось изыскивать дополнительные резервы, а драгунам превращаться в лесорубов, плотников и землекопов. Менее чем за месяц все сооружения поста были полностью готовы и донесением № 1135 от 9 июля 1863 об этом было официально доложено генералу Н.И. Евдокимову.
Подполковник Северского полка Адам Соломонович Корганов, автор книги, посвященной истории полка так пишет о строительстве поста: «Обязанность постройки его выпала на долю драгун и преимущественно резервного эскадрона, вследствие чего и самый пост назван «Северским». Он окончен 22 июня»[13].
Понятно, что службу в нем несла команда также из состава все того же Северского драгунского полка, но обстоятельства неожиданно переменились. В начале 1864 года вспыхнули волнения в Чечне и, по предписанию графа Евдокимова от 9 февраля, Северский драгунский полк в экстренном порядке передислоцировался в Терскую область. Уже 22 февраля 1864 года практически все разбросанные эскадроны были стянуты в станицу Хабльскую, а 1 марта полк в полном составе выступил из Екатеринодара к новому месту дислокации. Все функции по обеспечению порядка и безопасности на транспортных коммуникациях были переданы вновь сформированному Абинскому полку под командованием подполковника Власа Ефимовича Фролова[14].
Как известно, укрепления Ильское и Хабльское были населены в 1863 году и превратились в казачьи станицы. Однако, судьба Северского поста, после вывода одноименного полка была под большим вопросом. Подполковнику В.Е. Фролову было предписано силами полка обеспечить поддержание поста в боеготовом состоянии и выполнение им своих функций по охране транспортов, следующих по прилегающей территории. Служба на посту стала обеспечиваться силами казаков из станиц Абинского полка и отставными солдатами, но этого, конечно же, было недостаточно. К тому же, приходилось осуществлять постоянную ротацию личного состава поста, обременяя дополнительными нарядами и без того загруженное службою казачество соседних, еще довольно малочисленных станиц. Для окончательного водворения порядка на берегах реки Убин-Су необходимо было, в самое ближайшее время, заселить это место и, такое решение было принято.
В это время, последние партии казаков из состава бывшего Азовского казачьего войска завершали переселение на Кубань. В числе самых последних была партия переселенцев, отправившихся в конце апреля 1864 года из станицы Никольской, во главе с урядником Григорием Михайловичем Воликом. Тихоходный караван казаков был еще в пути, а командование Кубанского казачьего войска уже определило место для их поселения.
Командир Абинского полка получил указание Наказного атамана Кубанского казачьего войска обеспечить все условия для быстрейшего обустройства переселенцев. Вполне естественно, что оборудованный по все правилам фортификации Северский пост стал тем местом, где переселенцы могли остановиться и, опираясь на него, обустраивать новый населенный пункт, в условиях постоянных набегов горцев.
Теперь необходимо сказать о тех людях, которые решились на трудное и полное опасностей переселение в Закубанье. Судьба этих людей полтора века назад, основавших населенный пункт, расположенный в предгорьях Северного Кавказа и получивший удивительно звучное название – Северская, поистине уникальна. Станица была основана потомками запорожских казаков, которым судьба уготовила необычайно редкий и нелегкий жребий.
Как известно, после ликвидации Запорожской Сечи в конце XVIII века, часть наиболее лихих и непокорных запорожцев ушла в Турцию. Однако, с годами, тяга к воссоединению со своими единоверными соплеменникам возрастала. Удобный случай представился в период очередной русско-турецкой войны, начавшейся в 1828 году. Во время этой войны запорожцы явились к коменданту знаменитой крепости Измаил генерал-майору С.А. Тучкову и попросили принять их на службу. В состав делегации, прибывшей в Измаил, входили: войсковой атаман И.М. Гладкий, два писаря, все куренные атаманы и есаулы с двумя бунчуками и тремя знаменами, два священника со всей церковной тварью. Генерал С.А. Тучков принял делегацию и немедленно доложил об этом императору Николаю I, который находился в действующей армии[15].
Император лично принял делегацию казаков. Увидев государя, атаман Иосиф Гладкий пал на колени и положил перед Николаем I султанские грамоты и войсковую печать. «Турецкие запорожцы» были прощены и сразу 1000 казаков перешли на сторону русских войск. Император очень благосклонно отнесся к бывшим запорожцам и наградил И.М. Гладкого золотой медалью с отчеканенным на ней своим профилем[16].
Скоро казакам представился удобный случай отличиться в бою. Император Николай I лично наблюдал переправу русских войск через Дунай и этим воспользовались запорожцы. В ночь с 26 на 27 мая 1828 года казаки на своих лодках, под огнем турецкой артиллерии переправили через Дунай бригаду русских егерей и захватили обширный плацдарм на западном берегу. После этого, император проникся большим доверием к казакам и на следующий день сел в казачью лодку в сопровождении И.М. Гладкого, в качестве рулевого и куренных атаманов, которые выступали в качестве гребцов, переправился на противоположный берег Дуная, от чего царская свита замерла в неописуемом ужасе. Такого риска не допускал даже Петр I в печально известном Прутском походе[17].
Пользуясь благосклонным отношением императора, казаки решили обратиться к нему с просьбой о поселении их на Кубани для воссоединения со своими братьями-запорожцами, переселенными туда еще в царствование Екатерины II. Однако, в просьбе о поселении на Кубани казакам было отказано, а из бывших запорожцев было образовано Азовское казачье войско. После окончания войны с турками, местом их нового поселения стали приазовские степи Украины. В Екатеринославской губернии им были выделены обширные земли, между городами Бердянском и Мариуполем. Из казаков были образованы, собственно, две полностью казачьи станицы: Покровская на реке Соленой и Никольская на реке Кальчике. При этом, в Никольской был построен главный войсковой храм, где хранились все войсковые регалии[18].
В 1829 году казаки начали переселяться в отведенные им земли и начали осваивать новую территорию. В течение 1830–1832 годов казаки, в основном, обустраивали свое новое жилье. Эту работу возглавил атаман азовцев – Осип Михайлович Гладкий, который при принятии в русскую службу получил чин подполковника. С момента прибытия на новое место поселения казаки были подчинены по службе Новороссийскому и Бессарабскому генерал-губернатору, герою Отечественной войны 1812 года генералу М.С. Воронцову[19].
Главным промыслом Азовских казаков было земледелие. Первоначально, при атамане О.М. Гладком, пользование землей как казаков, так и офицеров не было ничем ограничено; каждый запахивал столько земли, сколько был в силах обработать. За счет продажи выращенного хлеба казаки содержали себя. После окончания льготы, казаки и офицеры жалования или совсем не получали, или же получали самое ничтожное. В середине 1850-х годов были установлены размеры земельных наделов – штаб-офицерам по 400 десятин, обер-офицерам по 200 десятин, казакам и урядникам – по 15 десятин в пожизненное владение[20].
Для получения начального образования в станице Петровской было училище для детей казаков. Однако, ввиду малочисленности войска, средств на содержание училища не хватало и в 1843 году оно было преобразовано в приходское училище, то есть оно перешло в ведение местного церковного прихода. Время на изучение основных учебных дисциплин было сокращено и основное внимание в преподавании стало уделяться изучению Закона Божия. Училище имело одного учителя и священника: оклад учителя составлял 171 рубль 45 копеек, а священника 42 рубля 90 копеек серебром в год. Кроме того, из войсковой казны на содержание помещений училища выделялось 71 рубль 50 копеек. Училище состояло под попечительством Таганрогской гимназии[21].
Казаков было очень мало и в войско зачисляли крестьян различных губерний и целые соседние поселения. В частности, Петровский мещанский посад, находящийся в 7 верстах от Бердянска у самого берега Азовского моря[22]. В Петровском посаде, расчистили и частично восстановили остатки старой крепости, построенной донскими казаками во время «азовских походов» Петра I, и здесь разместился Наказной атаман и войсковое правление. При этом, помещение для Наказного атамана было выстроено внутри крепостного вала. Кроме того, к составу казачьего войска были причислены: селение государственных крестьян Новоспасовка и станица Стородубовская, населенные переселенцами из Черниговской губернии[23].
Так были образованы еще три станицы, но общая численность Азовского войска не превышала 6 тыс. человек вместе семьями. Из состава Азовского казачьего войска была сформирована баркасная флотилия из 30 мелких судов, для охраны восточных берегов Черного моря и 10 конных казачьих сотен[24]. На всем протяжении черноморской береговой линии, от Анапы до Батуми, было устроено 22 казачьих поста под начальством офицера, имевших задачу не пропускать военные припасы, следовавшие морем из Турции для снабжения непокорных горцев. Некоторые казаки прослужили там от 9 до 12 лет так, что азовцы, довольно, хорошо знали эти опасные и, вместе с тем, благодатные земли[25].
Мечта о переселении на Кубань не покидала бывших запорожцев и, по воле объективных обстоятельств, ей суждено было сбыться. Как известно, по Адрианопольскому мирному договору с Турцией, к России отходил весь Закубанский край, от реки Кубани до Черного моря. Эти земли считались малоизвестными и весьма опасными, так как были заняты наиболее воинственными горскими племенами, не признавшими русского владычества на Кавказе.
По распоряжению правительства, одобренному императором, в Закубанские земли предполагалось переселить несколько казачьих станиц с правобережной стороны Кубанской области. Однако, эти планы реализовать не удалось. Больше того, попытка их реализации вызвала острый конфликт на Кубани. Этот факт подчеркивает старейший историк и археограф Кубани, надворный советник Прокофий Петрович Короленко в одной из самых последних своих работ, которая называлась «Переселение казаков за Кубань». Достаточно сказать, что Черноморские и Хоперские казаки, которых предполагалось, первоначально, переселить в наш район, не захотели ехать на новые земли. Дело, даже, дошло до волнений, в результате которых группа авторитетных офицеров Кубанского казачьего войска была арестована по приказу начальника штаба кавказской армии генерала Н.Н. Забудского. Понадобилось личное вмешательство царя Александра II, прибывшего в сентябре 1861 года в Екатеринодар, чтобы сгладить остроту конфликта[26].
Несмотря на то, что Высочайше утвержденное Положение о заселении предгорий западной части Кавказского хребта от 10 мая 1862 года, предоставляло всем переселенцам значительные льготы, желающих ехать в этот край непокорных горцев было крайне мало. Положение не изменилось и после окончания в 1864 году большой войны на Западном Кавказе. В правительственных кругах даже всерьез рассматривалось предложение о переселении в Закубанье христиан из балканских народов, притесняемых турками.
В связи с тем, что желающих добровольно переселиться за Кубань не нашлось, вспомнили о давней просьбе запорожцев, которые уже успели осесть на южной Украине и превратились в законопослушных казаков - азовцев. В начале 60-х годов XIX века среди Азовских казаков начали ходить слухи о скором переселении. Однако, многих страшили слухи о кровожадных горцах и об опасностях нового незнакомого края.
Чтобы как-то успокоить страсти, были отправлены депутаты для осмотра предполагаемых мест поселения. После их благополучного возвращения и благожелательного отзыва, желание переселяться изъявляли очень немногие. Казакам, конечно же, было жаль бросать с большим трудом нажитое хозяйство. Тем не менее, получив долгожданное предложение, они согласились на очередное переселение, вполне осознавая все последствия своего решения. На такой смелый шаг могли решиться только потомки самых отчаянных сынов легендарного Запорожья. Немаловажным фактором было и то обстоятельство, что в ближайшем будущем Азовское войско подлежало расформированию, а казаки зачислению в податное сословие.
Кроме того, в соответствии с рескриптом императора Александра II от 24 июня 1861 года, переселенцам в Закубанье предоставлялся ряд дополнительных льгот: около 200 рублей от казны и из войсковых сумм на первоначальное обзаведение имуществом, трехлетняя льгота от службы, бесплатная выдача провианта на всех членов семьи в течение трех лет, порционные деньги на членов семьи, бесплатный отвод квартир и выпасов при переселении, бесплатное лечение в попутных больницах, а также право бесплатного перевоза через реки на пути следования.
Согласившись на переселение, азовцы выдвинули только одно непременное условие - чтобы их поселили компактно. Тем не менее, даже это условие выполнено не было и выходцев из азовского войска стали селить по разным местам и, даже, совсем не там, где посланные ранее депутаты облюбовали местность. Переселение азовцев началось в 1862 году и продолжалось в течение двух лет. Последняя партия переселенцев была сформирована в конце апреля 1864 года из жителей станицы Никольской и именно они, прибыли на берега реки Убин, образовав станицу Северскую.
26 апреля 1864 года казаки отпраздновали свою последнюю Пасху в станице Никольской. На следующий день по традиции были «провода», когда азовцы почтили могилы своих предков-запорожцев, которые покидали навсегда. Одновременно, шли последние приготовления всего необходимого для отправки в далекий путь. В среду 28 апреля 1864 года большой караван переселенцев тронулся в путь. Подводы, которых насчитывалось около 500 штук, были запряжены могучими волами, поэтому двигались медленно, но это позволило взять с собой буквально все необходимое из домашней утвари. В составе каравана маленькими гуртами гнали домашний скот переселенцев, поэтому караван растянулся на несколько верст в длину. По дороге рождались дети, которых крестили в попутных селениях, были и умершие.
Особо необходимо отметить и тот факт, что, собираясь в далекий путь, азовцы взяли с собой свои святыни, которые прибыли с бывшими запорожцами еще из Турции. Они находились в местной церкви и передавались из поколения в поколение: иконостас, богослужебные книги, частицы мощей и различную церковную утварь. В пути следования реликвии находились под особой охраной и использовались по назначению священником, который следовал в составе каравана.
Начальником партии был назначен урядник Григорий Михайлович Волик, который до этого, в течение 10 лет, был писарем станицы Никольской, а с 1862 года являлся станичным смотрителем. Назначение начальником довольно большой партии переселенцев, насчитывающей более 600 человек, лица, не имеющего офицерского чина, было явлением редким. Например, даже меньшую по количеству людей партию переселенцев, образовавших станицу Азовскую, вел старший офицер. Очевидно, Григорий Михайлович Волик был человеком весьма авторитетным и, как личность, обладал незаурядными организаторскими способностями. Это подтверждается и тем, что он с блеском выполнил это трудное поручение[27].
Маршрут движения был определен заранее, а впереди переселенцев, по распоряжению Г.М. Волика, следовал урядник Феодосий Иванович Спиваченко, который обеспечивал беспрепятственное движение переселенцев, обремененных значительным обозом. Немаловажным обстоятельством было и то, что весенняя погода благоприятствовала переселенцам. Переправившись через реку Ею у станицы Шкуринской, они вступили в пределы Кубанской области. Довольно быстро казаки и их семьи прибыли к столице Кубанского войска г. Екатеринодару, где остановились на отдых в его пригороде – Дубинке. Здесь, по поручению наказного атамана Кубанского казачьего войска и Начальника Кубанской области, их прибыл приветствовать сам начальник штаба Кубанского казачьего войска полковник Дмитрий Васильевич Пиленко. Он довел до переселенцев, что им предстоит следовать для своего поселения не в то место, куда предполагалось и это решение принято вышестоящим начальством, а поэтому подлежит неукоснительному исполнению.
Решение о поселении азовцев на берегах р. Убин-Су до её впадения в реку Афипс, очевидно, было вызвано экстренной передислокацией Северского драгунского полка. По распоряжению Наместника на Кавказе в феврале 1864 года Северский драгунский полк передислоцировался в Терскую область. Его казармы в станице Хабльской и другие объекты были заняты Абинским полком, который, одновременно с этим, принимал и всю зону ответственности Северского полка[28].
Поэтому, возникла необходимостью обеспечить безопасность на этом важном и опасном участке территории. Это, вполне естественно, не вызвало восторга у казаков, так как ранее предполагалось поселить никольцев на реке Белой. Однако, в тех условиях, казакам ничего не оставалось, как подчиниться решению начальства. За реку Кубань, на разведку, была послана команда разведчиков во главе с Терентием Евстафьевичем Матюхой, который ранее бывал в этих местах и хорошо знал их. Именно по его совету было выбрано место для первой стоянки на правом берегу реки недалеко от нынешней больницы[29].
Дождавшись разведчиков, 25 мая переселенцы вышли из Екатеринодара. Через реку Кубань переправились по Энемскому байдачному мосту и через два дня вышли к реке Убин. Согласно официальным данным всего поселенцев было 752 человека из них 357 мужчин и 395 женщин (См. Приложение 1). На место, намеченное для поселения, казаки и члены их семей прибыли 27 мая 1864 года в день большого христианского праздника – Вознесения Господня. Таким образом, весь путь они прошли за 29 дней. Годом раньше соседние земли между реками Абин и Иль были заняты казачьими станицами, которые образовали в мае 1863 года Абинский полк со штаб-квартирой в станице Хабльской (Холмской). Первым командиром этого территориального полка был назначен подполковник Влас Ефимович Фролов, который до этого, с 1855 по 1859 год, командовал Кавказским конным полком и имел большой боевой опыт[30].
По приказу этого храброго и предприимчивого командира полка, еще до прибытия поселенцев, на месте станицы, землемером Сило Саниным было проведено отмежевание земельных наделов для казаков рядом с постом Северского полка и, поскольку этот полк был срочно передислоцирован, служба на Северском посту была организована казаками из станиц Абинского полка[31].
К сожалению, подполковник В.Е. Фролов скоропостижно скончался 29 апреля 1864 года. По странному стечению обстоятельств, довольно часто встречающихся в истории, именно в этот день, в среду 29 апреля партия переселенцев, образовавших станицу Северскую, тронулась в далекий путь. На его место был назначен подполковник Александр Дмитриевич Есаков, в непосредственные обязанности которого входила работа по обеспечению всех мероприятий, связанных с обустройством нового населенного пункта[32].
Уже на следующий день подполковник А.Д. Есаков вместе с одним из офицеров Абинского полка сотником Аполлоном Михайловичем Муравьевым прибыл для встречи с поселенцами. Обер-офицер Абинского полка А.М. Муравьев прибыл к поселенцам не случайно. В это время он был станичным начальником соседней станицы – Ильской, казаки которой уже более года несли службу на Северском посту, после передислокации Северского полка в Чечню.
В этот же день, приказом командира полка, в состав станицы были зачислены несколько семей отставных солдат, также несших службу на посту. Командир полка своей властью также определил порядок и особенности несения службы казаками и произвел раздел земельных участков. Процедура раздела происходила в соответствии со старыми казачьими традициями – путем жеребьевки. Для этого земля заранее была разделена на участки, номера которых записывались на свернутом в трубочку листке бумаги – жеребе. После этого производилась жеребьевка, когда каждый казак в присутствии специальной комиссии и всего общества вынимал из урны один из жеребов и потом получал от землемера документы на участок, номер которого был записан на вытянутом жеребе. Эта процедура позволяла обеспечить демократичный и справедливый порядок землепользования. Кроме того, разрешалось обмениваться участками, но в исключительно в добровольном порядке. Поэтому, обид или жалоб на несправедливый дележ земли не было.
Всего было роздано около 180 плановых мест для поселения[33]. Надо отметить, что в это время юрт станицы четко определен не был и само межевание носило предварительный характер. Тем не менее, были выполнены необходимые формальности и на карте Кубани появился еще один населенный пункт с географическими координатами 56 градусов 19 минут долготы и 44 градуса 50 минут широты, расположенный в прекрасном месте у самых предгорий главного Кавказского хребта. Поэтому, день 28 мая официально считался датой основания станицы Северской и всегда торжественно отмечался казаками. 24 ноября 1864 года приказом № 122 по Кубанской области станица Северская была официально включена в состав Абинского полка[34].
Необходимо подчеркнуть особо, что казачье землепользование имело ряд существенных особенностей. Оно носило общинный характер и означало, что вся земля (юрт) считалась коллективной собственностью, кроме земли, выделяемой офицерам, которая считалась потомственной. Земельный надел казака составлял 30 десятин, а офицеру выделялось 200 десятин и в потомственное владение. Наделы выделялись не по «душам», а по паям. При этом, право на пай имел только казак, которому исполнилось 18 лет. Казачья семья, не имевшая мужчины, получала половину пая. Кроме того, каждый казак получал в потомственное владение еще до 10 десятин земли под домовладение.
Получив земельный надел, казак не имел права продать или подарить его, он мог лишь сдать его в аренду за деньги или за часть урожая такому же казаку или даже иногороднему. Через каждые 5 лет происходил передел земли путем жеребьевки. Подобный порядок землепользования был довольно демократичным и, к тому же, не допускал обезземеливания беднейшей части казачьего населения станицы. Все это во многом обеспечивало создание элементов социальной стабильности среди казаков. Однако данный порядок владения землей имел и свои недостатки, главный из которых заключался в том, что он не стимулировал развитие агрокультуры и интенсивных методов развития земледелия.
Свой земельный участок казак распахивал и засевал разными сельскохозяйственными культурами: рожью, пшеницею, льном, овсом или просом, а на остальной части «обнижках» пас скот и косил сено. Вся земля юрта делилась на царину и толоку. Царина – это паевые земли казаков и, как правило, была занята посевами. Толока окружала царину и служила для выпаса домашнего скота, занимая обычно постоянное место. Царина, как правило, использовалась как однопольная зерновая система, т. е. засевалась ежегодно, а поэтому, к сожалению, довольно быстро истощалась.
Однако в первый год, по понятным причинам, поселенцы не пахали и не сеяли. Необходимо было, в первую очередь, решить проблему с жильем. Каждой семье поселенцев предусматривалась материальная помощь в размере 107 рублей 14,5 копеек только на строительство жилья и первоначальное обзаведение имуществом, не считая сумм, выделяемых на приобретение и ремонт оружия[35].
В начале, жили в шалашах и наскоро вырытых землянках. Потом, ближе к осени, начали строить постоянное жилье. Вокруг было достаточно строевого леса, который рубили беспорядочно, не заботясь о возобновлении и не подчищая его. Лес стоил дешево, за одну кубическую сажень леса давали не более 2-х рублей. Когда же его стало не хватать, командир Абинского полка разрешил рубить лес для строительства в юрте станицы Азовской. При этом, рекомендовалось строить рубленные дома, чтобы в последующем эти постройки можно было переносить в другое место, хотя по климатическим условиям, безусловно, целесообразней было строить саманные или турлучные дома.
Но уже тогда, при строительстве первых домов в 1864 году, осознав, что лесные ресурсы не безграничны, станичным правлением было отведено 530 десятин лучшего строевого леса под заказник, где была выставлена специальная охрана и категорически запрещена всякая рубка леса[36].
Качество строительства и весь порядок расходования казаками казенных средств очень жестко контролировался со стороны командования Абинского полка. Достаточно сказать, что только подполковник А.Д. Есаков 2–3 раза в неделю приезжал в станицу, с целью контроля за постройкой жилых домов. Строили казаки сами, привлекая, при крайней необходимости, близких родственников или соседей. Только наиболее состоятельные семьи нанимали помощников. Рабочих рук не хватало, поэтому цена их была высокой. К концу августа 1864 года в станице было полностью построено всего 8 рубленных домов и 8 землянок, а к 1 января 1865 года было готово 173 частных дома и 2 деревянные торговые лавки.
Хаты строили, кто как мог и в зависимости от наличия средств. Как правило, первые поселенцы строили самое простое жилье. Вбивали в землю большие колья и оплетали их гибкими ветвями деревьев. Затем обмазывали плетеные стены глиной, врезали небольшие окна, вставляли двери, разделяли помещение на сенцы и жилые комнаты. В одной из комнат из местных камней клали печь. Хаты не имели фундамента, а пол в комнатах, как и стены, просто обмазывали глиной и в холодное время утепляли слоем травы. Крышу в первый год крыли также из местного материала – аккуратно срезанной травой и заливали белой глиной, чтобы не пропускала воду. На следующий год, после уборки урожая крыши перекрыли житней (ржаной) соломой. При возведении жилья, постоянно возникли серьезные проблемы. Для строительства необходимы были инструменты и материалы, начиная с гвоздей. Все это можно было купить только в Екатеринодаре.
Дорога в город занимала не менее двух недель. Основным препятствием была переправа через реку Кубань, где всегда скапливалось много народа и образовывалась большая очередь, в которой приходилось стоять по неделе и больше. За переправу была установлена плата – 10 копеек, но реально перевозчики брали в несколько раз дороже. Поэтому всякая поездка в город была для казака, довольно, дорогим удовольствием, но другого выхода просто не было. К наступлению холодов жилье для семьи необходимо было построить. Тем не менее, к зиме у большинства казаков собственное жилье было готово. Те же, кто не успел построить свою хату, временно помещались у соседей или родственников[37].
Конечно же, в подавляющем большинстве, это были самые простые казачьи хаты, построенные в течение нескольких месяцев. К тому же, надо было решать еще массу вопросов по обустройству на новом месте. Например, решать проблему с водой, для чего необходимо было всем миром выкопать и оборудовать хотя бы несколько колодцев, оборудовать места для содержания скота, организовать службу казаков, охрану и оборону станицы и многие другие вопросы.
Не надо, также, забывать, что все эти работы проводились летом в условиях непривычно знойного, для бывших азовцев, климата. К тому же, лето 1864 года было очень жарким и сухим. По причине неблагоустроенности и недостатка хорошей воды сразу развились болезни, которые нередко переходили в тифозные горячки и заканчивались летальным исходом и особенно среди детей. Об этом свидетельствует, в частности, динамика роста населения станицы. Если в год поселения численность населения станицы составляла 752 человека, то в следующем 1865 году её население составило всего 755 человек, т.е. увеличилось всего на 4 человека и это несмотря на то, что в число жителей были приняты выходцы из других станиц и иногородние[38].
Строительство деревянных домов в условиях жаркого кубанского климата было, конечно же, ошибочным. Одним из следствий такого решения были частые пожары, наносившие колоссальный ущерб еще не окрепшему хозяйству поселенцев. Это бедствие носило настолько распространенный характер, что командир Абинского полка вынужден был, уже в год поселения – летом 1864 года, издать приказ, обязывающий станичное общество за свой счет завести обязательный пожарный инструмент. На каждые 50 дворов необходимо было иметь одну 40 - ведерную бочку на 4-х колесном ходу, а на каждые 100 дворов по 4 малых и по 4 больших багра[39]. Тем не менее, количество пожаров не уменьшалось. Только после этого, командование Абинского полка начало всячески поощрять строительство саманных и турлучных домов.
Фактически одновременно со строительством первых жилых домов был поставлен вопрос о строительстве станичного храма. Он нужен бы не только для проведения службы во время церковных праздников, но и для того, чтобы венчаться, крестить родившихся детей, отпевать усопших. Совершать эти обряды в церкви станицы Ильской было очень неудобно и морально тяготило северцев, поэтому решено было построить временный молитвенный дом. Поэтому 18 октября 1864 года под руководством первого начальника станицы хорунжего Г.М. Волика был проведен полный станичный сбор, на котором был единогласно принят общественный приговор № 9 о строительстве временного станичного молитвенного дома. В этом документе говорилось: «Считаем нужным построить на первый раз в станице Северской рубленный молитвенный дом, в котором возможно было исполнять богослужения…»[40]. Данный приговор был вместе с рапортом был направлен в адрес командира Абинского полка.
Нельзя не сказать о том, что одновременно со строительством жилья началось возведение первого общественного здания новой станицы – станичного правления[41]. Это было самое большое строение станицы, включавшее несколько вместительных помещений для станичного начальника, писарей, судей и дежурной службы. Здесь же находилась камера для содержания арестованных. Здание станичного правления размещалось в самом центре станицы, недалеко от церкви. Вокруг него был огорожен большой двор, где по приказу станичного начальника собирались все казаки для доведения приказов, проведения строевых смотров и других мероприятий. Во дворе станичного правления помещался пожарный обоз, почтовая тройка и было организовано круглосуточное дежурство.
Еще одним важнейшим вопросом, который был решен сразу при поселении, стал вопрос об организации управления. Бывшие азовцы, хоть и надеялись, но не получили казачьего самоуправления. Вопрос о том, кого поставят во главе станицы, решался командованием Абинского полка. Поэтому, все с нетерпением ждали, кто же станет первым главой нового населенного пункта.
В данной ситуации было принято наиболее оптимальное решение: первым станичным начальником стал бывший станичный смотритель станицы Никольской, непосредственно руководивший переселением казаков, хорунжий Г.М. Волик[42]. Это решение было с одобрением встречено казаками станицы, которые хорошо знали этого человека, вышедшего из их среды.
В обязанность станичного начальника входило: наблюдение за правильным несением службы казаками по охране станицы; контроль за исполнением приказаний вышестоящего начальства; забота о благоустройстве станицы. В помощь станичному начальнику назначались двое судей, которые несли службу в станичном правлении по неделе, сменяя друг друга. Первыми на эту очень важную должность были назначены авторитетный урядник Приходько и казак Олейник[43].
Пока северские казаки занимались обустройством личного подсобного хозяйства они не были распределены по сотням Абинского полка и несли лишь внутреннюю службу в станичном правлении и по охране станицы.
Таким образом, фактически в течение одного года самоотверженным трудом казаков и членов их семей были заложены основы новой станицы. Каждый поселенец получил землю, фактически все обзавелись собственным жильем, были созданы первые структуры административного управления, организована служба казаков в станице и начаты работы по дальнейшему благоустройству нового населенного пункта. Впереди были новые тяжелые испытания, но начало было положено и поселенцы, были полны решимости преодолеть все тяготы и невзгоды.
[1]Новейшие географические и исторические известия о Кавказе, собранные и пополненные С. Броневским. М.: Тип. С. Селивановского, 1823. С. 62.
[2]Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т. 2. Екатеринодпр, 1913. С. 282
[3]Кубанские областные ведомости. 1884. 29 сентября.
[4]Кубанские областные ведомости. 1909. 3 ноября.
[5]Кубанские областные ведомости. 1899. 17 ноября.
[6]Миронов И.Ф. Станица Северская Екатеринодарского отдела Кубанской области. Екатеринодар, 1914. С. 15.
[7]Евдокимов Николай Иванович (1804–1873) – родился в станице Наурской в бедной семье, в 1824 г. за храбрость был произведен в прапорщики. Быстро рос по службе и в 1855 г. был назначен командиром дивизии, в 1859 г. получил звание генерал-адъютанта и графский титул, с 1860 года командующий войсками в Кубанской области, генерал от инфантерии.
[8]Карганов А.С. История 45-го Северского Его Величества короля Датского полка. Тифлис, 1882. С.148.
[9] Там же. С. 157.
[10] Там же. С. 158.
[11]Калинин И. Русская Вандея / Российский военный сборник. Вып. 13. М.: Изд. Военного университета, 1997. С. 71–72.
[12] Кубанский сборник. Екатеринодар, 1909. С. 412.
[13] Корганов А.С. Указ. соч. С. 160.
[14] Кубанский сборник. Екатеринодар, 1908. С. 429.
[15] Смирнов А.А. Морская история казачества. М.: Яуза, ЭКСМО, 2006. С. 184.
[16] Там же.
[17] Там же. С. 185.
[18]Там же. С. 188.
[19]Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Т. 32. 1825-1881. СПб.: Тип. 2-го Собственно Его Императорского Величества канцелярии, 1833. С. 26.
[20]Гаденко А.П. Азовское казачье войско» (1830-1865 г.). Кашира, Типография В.А. Третьякова,1912 г. С. 25.
[21]Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Т. 18. Ч. 1. 1825-1881. СПб.: Тип. 2-го Собственно Его Императорского Величества канцелярии, 1843. С. 390.
[22]Гаденко А.П. Азовское казачье войско» (1830-1865 г.). Кашира, Типография В.А. Третьякова,1912 г. С. 20-21.
[23]Там же.
[24]Военно-энциклопедический словарь. М.: Воениздат. 1986. С. 23.
[25]Миронов И.Ф. Станица Северская Екатеринодарского отдела Кубанской области.
Екатеринодар, 1914. С. 9.
[26] Кубанский сборник. Екатеринодар, 1911. С. 322.
[27]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 12.
[28]Государственный архив Краснодарского края (Далее – ГАКК). Ф. 352. Оп. 1. Д. 104. Л. 1.
[29]Северский районный архив. Рукопись Е И. Костомахи. С. 2.
[30]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1908. С. 412.
[31]Там же.
[32]Там же. С. 429.
[33] Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 12.
[34] Кубанский сборник. Екатеринодар, 1908. С. 429.
[35]Миронов И.Ф. Указ соч. С. 11.
[36]Там же. С. 36.
[37]Там же. С. 16.
[38]Там же. С. 64.
[39]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1908. С. 432.
[40]Государственный архив Краснодарского края (Далее – ГАКК). Ф 352. Оп. 2. Д. 133. Л. 2, 9.
[42]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 28.
[43]ГАКК. Ф 352. Оп. 2. Д. 133. Л. 2.
