Вместе со всей страной станица Северская пережила в двадцатом веке драматические события, связанные с войнами, революциями и развалом страны. Все эти события, в значительной степени, повлияли на характер развития станицы и существенно изменили структуру станичного общества, сложившуюся в XIX веке. При этом, многие из них имели трагические последствия.

Начало нового века ознаменовалось важным событием в жизни станицы – выборами нового станичного атамана. Фактически, подготовка к ним началась сразу же после празднования Нового года. Сами выборы состоялись в апреле 1901 года и проходили довольно бурно. В станичном правлении собрались более 100 выборщиков, среди которых мнения разделились приблизительно поровну. Дело в том, что свои кандидатуры выставили сразу три очень сильных претендента урядники: Яков Николаевич Костогрыз, Афанасий Константинович Галацан и уже известный Авраам Григорьевич Кирпенко. После долгого и детального обсуждения качеств кандидатов победу одержал Я.Н. Костогрыз, набравший относительное большинство – 42 голоса[1].

Новое столетие в станице ознаменовалось и другим важным и давно ожидаемым событием, были завершены работы по ремонту и реконструкции станичной церкви Святителя Николая Чудотворца Мирликийского. Здание церкви было заметно расширено и, дополнительно, построены хоры. Теперь храм мог вместить большее количество прихожан при проведении церковных праздников и служб. Была обновлена ограда церкви и облагорожена территория, непосредственно прилегающая к ней. Ремонтные работы были проведены и в часовне, построенной на месте бывшего станичного храма. Все это удалось завершить оперативно благодаря тому, что по решению станичного сбора были выданы дополнительные денежные средства из станичного бюджета.

Гораздо хуже обстояло дело со зданием железнодорожной станции, которая давно перестала удовлетворять возросшим потребностям станицы. Она состояла на балансе Владикавказской железной дороги. Станичное правление неоднократно ставило вопрос о необходимости ремонта и реконструкции здания станции. К началу XX века её здание сильно обветшало, в стенах образовались сквозные щели, поэтому иногда с потолка откалывались целые глыбы штукатурки. Отапливать такое здание было бесполезно, оно стало быстро приходить в аварийное состояние и могло в любой момент обрушиться. При этом, станция являлась одним из самых людных мест станицы, а для многих гостей и следующих транзитом людей она была своеобразной визитной карточкой станицы.

Чтобы предотвратить возможность падения потерявших устойчивость стен, под углами станционного здания были поставлены деревянные подпорки. Подобное состояние железнодорожной станции делало невозможной нормальную работу телеграфа. В холодное время года телеграфисты сидели за аппаратами одетые в зимнюю одежду и дрожали от холода. Но правление Владикавказской железной дороги продолжало проявлять поразительное равнодушие к нуждам маленькой станичной станции, несмотря на неоднократные ходатайства станичного правления и Екатеринодарского отдела. Станичное правление в очередной раз провело частичный ремонт помещений станции и на этом ограничилось из-за недостатка средств,[2].

К сожалению, постоянный покровитель и защитник интересов станицы на областном уровне власти самый известный исследователь истории Кубани, войсковой старшина Евгений Дмитриевич Фелицын уже не работал в структурах Кубанского казачьего войска и находился в далеком городе Тифлисе. Вследствие этого, многие просьбы северцев не находили должной поддержки в структурах власти, принимающих важные решения.

В начале века начали разворачиваться бурные события на Дальнем Востоке, что впоследствии привело к войне с Японией. Кубанские казачьи части приняли в них самое активное участие. Летом 1901 года начали приходить сведения о первых погибших, раненых, больных и пропавших без вести. При отступлении наших войск из г. Гирина на г. Харбин был ранен казак станицы Иван Павлович Самойленко[3].

В начале XX века, по мере роста населения станицы, все больше начал ощущаться недостаток земли и она, к тому же, все более и более истощалась, а проникновение новых агротехнических методов ведения хозяйства происходило крайне медленно, да и средств для этого у казаков не было. Урожаи зерновых из года в год уменьшались. В августе 1901 года станичное правление официально обратилось с ходатайством в областное правление о разрешении использовать неприкосновенные запасы зерна для обеспечения посевов ржи. В сентябре было получено разрешение использовать 24 четверти ржи из общественного магазина станицы[4].

Весной 1901 года Наказной атаман Кубанского казачьего войска и начальник Кубанской области генерал-лейтенант Я.Д. Малама обратил внимание чиновников своей администрации на бедственное положение станиц Закубанья. Видным деятелям Кубанского статистического комитета и ученым Л.В. Македонову и В.М. Сысоеву было поручено изучить экономическое положение и перспективы развития этих населенных пунктов. Оказалось, что уровень развития земледелия и скотоводства здесь на порядок ниже, чем в других районах Кубани. Больше всего население страдало от малоземелья, так как земледелие было основным источником существования казаков[5]. Поэтому в 1909 году станичному обществу были выделены дополнительные участки из состава Псекупского лесничества, весь Азовский запасной участок площадью 1 тыс. 243 десятины. Из Смоленского запасного участка также выделялась 181 десятина земли[6].

Кроме того, станица получила еще два дополнительных надела: в юрте станицы Абинской – 1280 десятин и в юрте станицы Мингрельской – 1232 десятины. Последние два надела были в значительном отдалении и сдавались в аренду оптом по очень дешевой цене – 1 рубль 67 копеек за десятину и доход от нее станичному обществу был незначительным. Но в 1911 году станичное правление во главе со станичным атаманом М.Е. Баранником пересмотрело условия аренды, и вся удобная земля была разбита на участки в 5 десятин после чего, выставлена на торги. Цена за десятину сразу подскочила до 20 рублей. Благодаря этому за один только год был получен доход в 12 тыс. рублей[7]. Это наглядный пример того, как можно вести хозяйство и получать выгоды от имеющихся ресурсов.

В этот период, все более интенсивное развитие в станице получало виноградарство. Причин для этого было много но, прежде всего, они кроются в благоприятных климатических условиях и, в сравнительно, большой доходности виноградарства и виноделия. В 1902 году в Северской под виноградниками было занято более 20 десятин земли. Это было намного больше, чем в любой из соседних станиц. Так, соответствующие площади в станице Афипской составили около 7 десятин, в Ильской около 10 десятин, а в Смоленской около 3 десятин. Наиболее крупными производителями винограда и виноделами в станице были Н.И. Коваль, Г.М. Волик, М.Е. Баранник, А.Х. Бойченко[8]. Но наибольших успехов в виноделии добился Т.В. Спиваченко. В сентябре 1902 года в Екатеринодаре проводилась специальная выставка лучших образцов сельскохозяйственной продукции. На этой выставке Тихон Васильевич Спиваченко был удостоен сразу нескольких отличий. За вино сорта «Бордо», он был удостоен диплома и малой серебряной медали. Ему же за произведенный мед и успехи в пчеловодстве, от имени Кубанского областного правления, был пожалован похвальный лист[9].

Начало века было отмечено еще одним поистине выдающимся событием. Кубанским областным правлением было принято обязательное постановление «О воспрещении распития спиртных напитков на улицах, переулках, базарах, площадях, садах, скверах, перекрестках». Оно предшествовало введению с лета 1902 года казенной монополии на продажу спиртных напитков. Нужно отметить, что станичные питейные заведения, которые отдавались в аренду и число которых, не ограничивалось, являлись основными источниками постоянного дохода станичного бюджета. Поэтому на многие вещи, которые там творились, станичное начальство закрывало глаза. Некоторые лихие головы в схватке с «зеленым змием» окончательно утрачивали чувство реальности. Место вокруг каждого питейного заведения представляло собой печальную картину, напоминающую поле боя, где мужчины пили, пели, кричали, дрались и, довольно часто, даже стреляли из различных видов огнестрельного оружия.

Станичные питейные заведения открывались в 10 часов утра и были расположены, в основном, в центре станицы. Задолго до их открытия около них уже выстраивались значительные очереди любителей спиртного. Часто можно было наблюдать неприглядную картину, когда идет утренняя служба в станичной церкви, а через площадь неадекватные представители сильного пола громко поют песни, некоторые здесь же лежат в бесчувственном состоянии. Следуя мимо этих заведений, женщины и дети старались обходить их стороной, дабы не пострадать от толпы пьяных людей. Конечно же, нравственная обстановка в станице от этого во многом страдала. Поэтому запрет на распитие спиртных напитков в общественных местах, безусловно, благотворно сказался на морально-психологической обстановке в станичном обществе.

Конечно же, потери станичного бюджета, в результате запрета торговли спиртным, необходимо было восполнять за счет других источников дохода. В это время значительно возросла стоимость земли и, именно этот источник дохода, начало более активно использовать станичное правление. В течение 1901 года станичное правление отдало в аренду различные участки земли: торговцу С. Мусесову, мещанину А. Лиховалову, казаку М. Пужаю, уряднику А. Галацану, казаку Ф. Кононенко, крестьянину И. Новикову. Дополнительные места на базарной площади были отданы в аренду крестьянам Лобченко, Марченко и Стеблянскому. Летом 1902 года купцу Шестопалу было отдано в аренду 150 саженей земли, мещанину Новгородскому – 50 саженей, крестьянину Стеблянскому – 100 саженей и крестьянину Рубцову – 250 саженей земли у железнодорожной станции под лесные склады. Цена одной десятины составляла от 4 до 20 рублей в год. В большинстве случаев, основная часть арендуемый земли была занята лесом или кустарником и предоставлялась с условием обязательной раскорчевки. В самом конце 1901 года было принято 4 приговора станичного сбора об отдаче в аренду земли купцу Гаврилову и уряднику Жоркину у железнодорожного вокзала также под лесные склады[10].

Кроме этого, продолжалась интенсивная торговля лесом. В связи с этим, лесные угодья постоянно сокращались. Строевого леса не стало давно, постепенно сокращался и дровяной лес, а это создавало дополнительные проблемы в силу того, что основным главным отопительным средством были дрова, которых заготавливать на зиму становилось все труднее. Подтверждением этому служит тот факт, что в октябре 1901 года станичный сбор принимает постановление № 100, в соответствии с которым разрешался вывоз валежного леса для отопления домов[11].

Данные факты свидетельствуют, о том, что, практически, вся торговля в станице находилась в частных руках. Наиболее крупными розничными торговцами промышленными и продовольственными товарами в станице, были купцы А. Лиховалов и Д. Тарабанов. Они имели в Северской свои магазины с довольно широким ассортиментом товаров. Кроме того, в станице было еще более десяти мелких лавок с ограниченным набором товаров. Наиболее крупными складами по торговле лесом, расположенными на железнодорожной станции, владели Новгородский и Марилов. Владельцами крупных складов-ссыпок зерна являлись Малиновский, Кунтуков, склады-ссыпки табака принадлежали Пелюкпашиди и Буханцу. Единственным государственным торговым предприятием был магазин по продаже водки. Эта торговля была монополизирована государством и была главным источником доходов государственного бюджета[12].

Торговля самыми различными товарами широкого потребления получила в станице широкое развитие. Недостатка в товарах первой необходимости практически не ощущалось. Достаточно сказать, что аршин ситцевой ткани можно было купить за 20 копеек[13]. Из всех крупных торговцев к казачьему сословию принадлежал лишь урядник Авксентий Малиновский, которому, кроме того, принадлежал еще и магазин, расположенный в центре станицы. Приказчиком в нем работал Николай Поздняков, который по происхождению был дворянином, что при строгой сословности тогдашнего общества свидетельствует о состоятельности хозяина магазина[14].

В связи с расширением промыслов, довольно быстро рос спрос на различные кузнечные изделия, используемые в личном хозяйстве станичников. Чрезвычайно вырос и ассортимент этих товаров. Станичная кузница, построенная в первые годы после поселения, уже не могла справиться с заказами. В этой связи, в 1902 году, станичное правление дало разрешение на открытие сразу двух новых кузниц и выделило для них земельные участки. Их начали строить мещане Сагайда и Либельт[15]. Нетрудно заметить, что, фактически, все новые промыслы в станице открывались преимущественно представителями неказачьго сословия.

Для повышения доходов станичного бюджета, впервые начали отдаваться в аренду земельные участки вместе с жилыми домами и хозяйственными постройками, оставшиеся без хозяев или изъятые у арендаторов из числа иногородних за длительное невнесение установленной посаженной платы. Так, в мае 1903 года было сдано в аренду сразу несколько усадебных мест сроком на 6 лет. Наиболее крупная усадьба была взята в аренду Иваном Новиковым. За 33 рубля 33 копейки в год им было взято плановое место площадью 1650 квадратных саженей с турлучной хатой, кухней и несколькими сараями[16]. Но больше всего плановых мест было приобретено в аренду владельцами паровой мельницы братьями Афанасием и Харитоном Галацан. Земли по левому берегу реки Убин от современной больницы и до улицы Петровского были скуплены этой казачьей семьей.

После сравнительно благополучного первого года нового столетия, 1902 год начался с сухой весны, хлеба зрели, но были очень слабыми. Кроме того, на посевах ржи до первых дождей появился новый злостный вредитель злаков – пиявка. Только 11-12 мая прошел небольшой весенний дождь, но это не сильно изменило ситуацию. Яровые хлеба, подсолнух, просо, кукуруза, бахчи продолжали сохнуть. Наряду с этим, начал впервые за много лет проявляться значительный недостаток в сельскохозяйственных рабочих. Эта проблема возникла еще в 1901 году по причине того, что плантации табака приобрели огромные размеры.

Кроме того, в последние несколько лет, во много раз выросли посевы подсолнечника, который давал на юртовых землях станицы хорошие урожаи и пользовался большим спросом на рынке, как ценная и незаменимая масличная культура. Дефицит рабочей силы привел к её сильному удорожанию. Во время уборки урожая летом 1901 года стоимость рабочих рук подскочила до 70-80 копеек в день, а на посадке – 70-90 копеек. Весной 1902 года на табачных плантациях при посадке мужчины зарабатывали и того больше – свыше одного рубля в день[17].

Командование Кубанского казачьего войска на протяжении нескольких лет обращало внимание станичных правлений на необходимость всемерного улучшения селекционной работы с целью улучшения качества строевых лошадей. Была составлена специальная инструкция по отбору лучших жеребцов, уходу за ними, сбережению и даже кормлению. Для этого выделялись немалые денежные средства. В течение 1902 года в станице работало несколько комиссий Екатеринодарского отдела по проверке состояния селекционной работы, содержанию станичных жеребцов и их приплода. Состояние этой работы было признано вполне удовлетворительным и было отмечено определенное улучшение качественного состояния строевого конского состава в станице[18].

Своеобразным центром агрономических знаний продолжали оставаться станичные школы. Они популяризовали не только теоретические проблемы развития сельского хозяйства, но и занимались практической деятельностью по разведению новых сортов винограда, плодовых деревьев и других культур.

Наиболее активная работа в этом отношении проводилась во 2-ом станичном училище, возглавляемом Алексеем Даниловичем Погуляевым. Несмотря на то, что это было самое молодое учебное заведение, при училище силами учащихся был высажен большой сад. Кроме традиционных плодовых деревьев здесь начали высаживать также и тутовые деревья с коммерческой целью, а также для популяризации выгоды их разведения среди населения станицы. Во время сбора урожая летом 1903 года в школьном саду насчитывалось уже 50 тутовых деревьев[19].

Это позволяло станичному училищу вести свою самостоятельную коммерческую деятельность. Циркуляром № 7140 директора народных училищ Кубанской области от 15 ноября 1902 года при 2-ом северском станичном училище была открыта собственная сберегательная касса[20]. Однако, вскоре вся система образования станицы и Кубанской области в целом понесла тяжелую утрату.

10 декабря 1903 года в войсковой больнице Кубанского казачьего войска скончался войсковой старшина Евгений Дмитриевич Фелицын. Об этом, по телефону было доведено до станичного атамана и правления. 12 декабря представительная делегация станицы во главе с атаманом и главой станичного церковного прихода убыла в Екатеринодар, где в этот же день состоялись похороны этого великого знатока истории Кубани и настоящего труженика науки. Е.Д. Фелицын считал Северскую своей родной станицей и очень много сделал для её социально-экономического и культурного развития. После заупокойной литургии в Крепостной церкви, станичная делегация приняла участие в погребении покойного, состоявшемся на войсковом кладбище. В свежую могилу была опущена горсть северской земли. В траурной процессии принимал участие Наказной атаман Кубанского казачьего войска генерал-лейтенант Я.Д. Малама и почетный эскорт, состоящий из двух сотен лучших казаков Екатеринодарского полка[21].

В конце января 1904 года в станицу пришло печальное известие о нападении японской эскадры на русские корабли и начале войны с Японией. Практически сразу же, началась частичная мобилизация казаков и убытие казачьих частей на Дальний Восток. Все отчетливо понимали, какие последствия это влечет для населения и особенно для казаков, но уныния это не вызвало. Скорее наоборот, практически, сразу же проявился значительный и яркий порыв патриотизма. В станичной церкви прошло несколько молебнов о даровании победы христолюбивому русскому воинству и начался сбор добровольных пожертвований, который принял невиданные ранее масштабы. Достаточно сказать, что даже греческая община станицы, члены которой, в большинстве своем, не были еще русскими подданными, организовала сбор денежных средств на нужды русской армии. Инициатором этой акции выступил И. Арванитопуло. Уже в феврале 1904 года сразу 78 состоятельных греков пожертвовали немалые суммы денег. Общая сумма собранных ими финансовых средств составила 294 рубля[22].

Акция греческой общины была с энтузиазмом подхвачена школьниками станицы, что само по себе уже говорит о многом, в том числе и об уровне патриотического воспитания детей в семьях и в учебных заведениях. Инициаторами сбора средств выступили учащиеся 1-го станичного училища, возглавляемого Анной Антоновной Зелинской. Движимые патриотическим чувством, они собрали из своих небольших средств 2 рубля 46 копеек в пользу больных и раненых воинов на Дальнем Востоке.

Больше того, на собрании учащихся школы было принято решение о назначении двух наиболее толковых учеников для того, чтобы они обошли всю станицу и собрали пожертвования со всех жителей. Это начинание не могло не вызвать одобрения и поддержки со стороны станичного правления. Атаман станицы урядник Я.Н. Костогрыз прислал подписной лист и учащиеся, собрали дополнительно еще 35 рублей. Надо учесть, что на дворе был суровый февраль, а общественного транспорта в станице не было, да и хороших дорог тоже. Школьникам приходилось в мороз и бездорожье обходить дома станичников и терпеливо убеждать их в необходимости делать пожертвования. Дети, несмотря на все это, продолжали сбор средств. Подобные действия детей побуждали взрослых людей проявлять свои лучшие человеческие качества. Так, простой казак Федор Гежа не только пожертвовал свои личные средства, но и приютил, накормил и обогрел детей, сильно застывших на морозе, во время сбора пожертвований[23].

Средства для воинов русской армии пожертвовали: Г. Волик, А. Волик, священник А. Семенов, А. Галацан, Ф. Галацан, К. Галацан, В. Галацан, Мария Галацан, Н. Пономарева, А. Лиховалов, Х. Лобченко, К. Сиволапов, Г. Бояринов, Д. Джоржик, В. Спиваченко, А Спиваченко, П. Спиваченко, М. Фоменко, А. Малиновский, П. Ермоленко, Е. Стеблянский, Н. Марченко, Н. Масляников, Матияшов, Кратюк, А. Матияшов, Вархаджалия, А. Талкачева, В. Головченко, И. Самойленко, Х. Берберолы, С. Зуев, М. Вронский, И. Анденко, С. Ковальчук, Ф. Гежа, И. Овчаренко, Ф. Жигарь, М. Коваль, И. Новиков, С. Сопилида, Б. Караханов, И. Стеблянский, Д. Ковалев, А. Иорданиди, Г. Белоконь, Човник, Г. Скляренко, К. Колесниченко, А. Пастуромская[24].

Кроме того, из общественных сумм станицы для этих же целей было выделено 100 рублей. Ежедневно денежные пожертвования собирались в станичной церкви. Деньги и другие пожертвования собирались и отправлялись в адрес войсковых частей Кубанского казачьего войска несмотря на то, что в некоторых регионах страны были выявлены случаи чумы и в станице проводились дорогостоящие мероприятия по профилактике этой страшной эпидемии и, в связи с этим, было даже сокращено время проведения торга мелким и крупным скотом на станичных ярмарках с семи до одного дня[25].

Кроме того, денежные пожертвования в сумме 13 рублей 70 копеек были собраны для Кубанского плавучего лазарета на реке Сунгари. Деньги на эти цели пожертвовали: М. Гац, Е. Каланчукова, М. Коваленко, Д. Дмитренко, Е. Поздняк, А. Куценко, С. Ивченко, М. Карпенко, П. Рябчук, Г. Колесников, Б. Коваленко, Ф. Захарченко, Ф. Боготонов, И. Овчар, Е. Еременко, П. Лиман, В. Журавель, М. Лысенко, С. Мань, И. Човник, И. Подрезов, П. Стеблянский, Л. Руденко, Д. Пантелеев, К. Поддубний, М. Лопатин, Д. Коваль, М. Скурский, Г. Гапень, Е. Зуй, М. Науменко, А. Овчар, З. Германов, И. Талановский, Я. Дьяченко, Г. Овдиенко, С. Тихонов, Д. Хочай, П. Демиденко, С. Лепа[26].

В этих, довольно сложных условиях, были проведены очередные выборы станичного атамана. Они прошли сравнительно спокойно, что в условиях войны и активной подготовки к общей мобилизации было вполне естественно. Поэтому, несмотря на то, что станичный атаман урядник Яков Николаевич Костогрыз имел уже весьма почтенный возраст и был нестроевым старшего разряда, он был вновь избран на этот пост и 30 мая 1904 года утвержден в этой должности Наказным атаманом Кубанского казачьего войска[27].

В этом же году атаманом соседней станицы – Азовской был избран урядник станицы Северской Авраам Григорьевич Кирпенко. Напомним, что атаманом другой крупной соседней станицы – Ильской был назначен в административном порядке другой наш известный станичник – урядник Николай Иванович Коваль, который в апреле 1905 года был уже избран атаманом этой станицы, что явилось признанием его больших заслуг и еще одним ярким примером таланта и трудолюбия этого человека. Следует особо отметить что, несмотря на войну, основные законы и нормы казачьего самоуправления продолжали выполняться также как и в условиях мирного времени, что еще раз подчеркивает их эффективность и универсальный характер.

В ноябре 1904 года на станичном сборе северцам был объявлен приказ о мобилизации. Если раньше в боевых действиях участвовали только казаки и иногородние, состоящие на действительной военной службе, то теперь призыву подлежали все мужчины призывного возраста. Призыв проходил планомерно, без большого ажиотажа. Патриотические настроения в обществе сказывались очень благотворно. Хорошо известно, что Россия долгое время не проигрывала войн и живущие тогда поколения казаков и иногородних не имели такого печального опыта. Поэтому люди были уверены в быстрой победе над маленькой страной, расположенной на островах. Однако слухи, проникающие с фронтов этой далекой войны, начинали беспокоить жителей станицы. Слишком невероятным казалось военное поражение Российской империи от маленькой и многим совсем неизвестной Японии.

Мобилизационные мероприятия требуют очень больших средств на вооружение обмундирование казаков поэтому, в станичном бюджете сразу же образовался их дефицит. Требовалось срочно изыскать новые источники поступления денежных средств и они, должны быть значительными. В конце 1905 года по указанию Штаба Кавказского военного округа было официально разрешено выдавать казакам первоочередных частей денежное пособие на обновление обмундирования и оружия в размере полугодового оклада ремонтных денег[28]. Кроме того, если казака мобилизовывали из резервной категории, ему выплачивалось 100 рублей на военное снаряжение и 75 рублей на наем работников и, кроме этого, нуждающимся призывникам выплачивались деньги на кормовое довольствие.

Но эти меры решали лишь малую часть финансовых проблем станицы. В этих условиях, станичное правление принимает решение, адекватное сложившейся ситуации, порожденной войной. В пяти верстах от станичной железнодорожной станции сохранился большой участок хорошего леса, который категорически запрещалось рубить. Это был настоящий строевой и шпальный лес, разбитый на 4 участка по 25 десятин, тщательно охраняемых станичным обществом. Поскольку хороший лес, как основное строительное средство, в то время пользовался наибольшим спросом, именно его и решили продать с торгов. В апреле 1905 года он был выставлен на продажу по цене – 80 рублей за десятину, что позволило станичным властям решить некоторые финансовые проблемы, обострившиеся с началом войны[29].

Однако неудачная война потребовала дополнительных средств и вырученных в 1905 году сумм, оказалось недостаточно. В декабре следующего года на продажу было выставлено еще 200 десятин различного леса, расположенного в этом же месте. Он был гораздо более низкого качества и его ликвидность была соответствующей. Поэтому, этот лес, пришлось реализовывать по гораздо более низкой цене. Таким образом, менее чем за два года, в юрте станицы, фактически, в два раза была сокращена площадь станичного заказника. Конечно же, о восстановлении лесных угодий вопрос, даже, не поднимался при заключении арендных договоров. Главная задача была быстро продать лес и получить необходимые денежные средства. Однако, расчистка станичных земель от леса имела и очевидную пользу. В условиях нарастающего дефицита земли, часть вырубок отдавалась под земельные наделы, где казаки могли осуществлять посевы различных сельскохозяйственных культур[30].

Война вызвала и другое негативное явление – подорожание товаров первой необходимости. Мясо говяжье первого сорта выросло в цене более чем на 10% и стало стоить 10 копеек за килограмм. Кубанское областное правление предписало взять под контроль рост цен и регулировать на рынке стоимость товаров первой необходимости. Надзор за этим поручен был полицейским органам. Осуществить это было непросто, так как Екатеринодарский отдел был разделен на 3 полицейских участка. Северская входила в 3-й участок с местонахождением начальника участка в далекой станице – Саратовской.

Естественно, все это ложилось на плечи станичного атамана и правления, которые не имели для этого необходимых полномочий. К тому же весна 1905 года была довольно ранней. К Пасхе, которую в этом году отмечали 17 апреля, было уже довольно тепло. К сожалению, этот светлый христианский праздник был омрачен страшной вестью: в пределах Кубанской области вновь появилась холера. Властям необходимо было принимать экстренные меры по профилактике этой самой страшной, по своим последствиям, болезни.

Северская расположена в непосредственной близости от Екатеринодара. Население станицы по различным вопросам часто посещало город и все происходящие там процессы быстро становились достоянием станичного общества. В этот период, многие рабочие коллективы Екатеринодара были охвачены забастовочным движением, пытаясь привлечь на свою сторону казаков и солдат гарнизона. Что касается казаков, то эти попытки закончились безрезультатно. Элементы недовольства проявилось среди солдат 252-го Анапского резервного батальона, предъявившего требования к командованию об улучшении материального и бытового обеспечения, а также некоторые требования политического характера, но к рабочим они не присоединились. В конце года рабочих поддержали кондитеры и железнодорожники столицы Кубани. Все эти события на фоне громких поражений русской армии и флота, безусловно, отражались на социально-политической обстановке в станичном обществе, которое также было дифференцировано в имущественном отношении и не отличалось социальной однородностью. Однако, это не вызвало каких-либо элементов массового и открытого недовольства среди различных слоев населения станицы по отношению к органам местной власти.

В год социальных потрясений произошло еще одно печальное событие, которое нельзя не отметить. В 1905 году скончался отставной есаул Григорий Михайлович Волик – человек, который привел казаков на берега реки Убин и стал первым станичным начальником. Кроме того, он неоднократно избирался атаманом станицы, а потом и почетным судьей. До конца своих дней Григорий Михайлович сумел сохранить свой высокий авторитет среди всего населения станицы. Весть об этой потере мгновенно разнеслась по станице. Проводить в последний путь этого достойного человека вышло много народа. За гробом с телом покойного шел станичный атаман в парадной форме и с насекою, все станичное правление, а также оставшиеся в живых старики, которые сорок лет назад под его руководством основали станицу. По старой казацкой традиции за гробом вели оседланного коня усопшего.

В следующем году на его могиле был установлен небольшой обелиск. Большим счастьем является то, что могила этого человека сохранилась до наших дней. К сожалению, только она да полузабытое название хутора у северо-восточной окраины станицы напоминает ныне живущим северцам об этом человеке и его делах. Сейчас, практически, уже никто не помнит, где в Северской находился дом первого станичного начальника, первого казачьего офицера и человека, непосредственно стоявшего у истоков станицы. К сожалению, потомственная земля Г.М. Волика на северо-восточной окраине станицы площадью более 112 десятин на берегу реки Убин была заложена расточительными наследниками Донскому земельному банку за ссуду в 1 тыс. 822 рубля. В конце 1906 года за неплатеж установленных процентов она была выставлена банком на продажу и в течение нескольких лет была продана по частям различным частным лицам. Через год с публичных торгов была продана и мельница на берегу реки Убин, построенная есаулом[31].

В августе 1905 года завершилась война с Японией и Россия потерпела в ней поражение. Кроме больших людских и материальных потерь, поражение в войне повлекло за собой и многие другие негативные последствия. Для станицы Северской это была первая война, на которой погибли её казаки. На Дальнем Востоке сложили свои головы четверо северцев: Харлампий Иванович Коровченко, воевавший во 2-й Кубанской казачьей батарее; Трофим Илларионович Мельников, Михаил Антонович Пащенко и Яков Иванович Колесниченко, которые воевали в составе 1-го Екатеринодарского полка. Несмотря на поражение русской армии, можно утверждать, что на полях сражений этой войны северцы по-настоящему отличились. Пять казаков стали георгиевскими кавалерами: Михаил Ефимович Баранник, Иван Трофимович Самойленко, Степан Яковлевич Поддубний, Иван Иванович Баранник и Федор Константинович Шакун[32].

Из станичных офицеров в войне с Японией принимал участие Вениамин Аполлонович Муравьев. Он проявил себя храбрым командиром и стал казачьим полковником.

Между тем, в конце 1905 года социальная обстановка на Кубани стремительно обострялась. В конце декабря этого года Сочинский и Туапсинский округа были объявлены на военном положении. В начале января 1906 года Наместник на Кавказе наделил Наказного атамана Кубанского казачьего войска генерала Одинцова полномочиями объявлять при необходимости военное положение на Кубани и в любом из её регионов, кроме крупных городов и железной дороги. Правами местных генерал-губернаторов были наделены атаманы отделов.

Атаман Екатеринодарского отдела генерал-майор В.П. Савицкий также издал соответствующий приказ. В нем казакам и иногородним всех станиц объявлялось, что вводятся в действия правила о местностях, объявленных на военном положении, в соответствии с Приложением к ст. 23 т. II Свода законов Российской империи. Этот документ был объявлен на сборе казаков и представителей неказачьего сословия станицы Северской. На территории Кубанской области вводились также и военно-полевые суды, которые имели право рассматривать уголовные дела в упрощенном порядке: в течение 2-х суток и были обличены также и другими чрезвычайными полномочиями.

Бурные революционные события, которые лихорадили различные сословия и социальные группы российского общества могли в любой момент охватить и казачество. Поэтому 25 декабря 1905 года к казакам обратился Наказной атаман всех Кавказских казачьих войск генерал И.И. Воронцов-Дашков. В своем обращении он взывал к казачьим традициям и к ветеранам: «Помогите же старики-казаки начальству совладать с зарождающимся злом смуты и непокорства среди некоторых малодушных и безвольных служилых казаков»[33].

Очевидно, для подобной обеспокоенности были существенные причины и они, вскоре проявились. В январе 1906 года произошел вопиющий и не имеющий аналогов случай, буквально всколыхнувший все казачье сословие Кубани. Казаки 2-го Урупского полка самовольно разошлись по домам. Часть из них вернулись, а остальные остались в своих станицах и решили собраться на несанкционированный сход в станице Гиагинской Майкопского отдела.

По приказанию Наказного атамана Кубанского казачьего войска во всех станицах предписывалось провести полные станичные сходы всех домохозяев казачьего сословия с целью дать оценку этому, безусловно, беспрецедентному явлению. Оно квалифицировалось как вид мятежа в рядах служилого сословия. В феврале 1906 года в Северской был проведен общий станичный сход, который не собирался фактически с 1891 года. Надо сказать, что в глазах большинства жителей станицы это была, конечно же, небывалая крамола, посягающая на незыблемые основы государственного порядка. Поступок урупцев был осужден, а попытки распространить возмущение, были подавлены объединенными силами казаков, специально выделенными от кубанских станиц.

Урупский полк был переформирован и после этого стал Линейным генерала Вельяминова полком. Однако, резонанс в душах казаков это событие вызвало и немалый[34]. По данному факту было назначено специальное следствие. По его результатам сразу более четырехсот урупцев были отданы под военно-полевой суд, но потом 367 из них были прощены царем и по ходатайству Наказного атамана Кубанского казачьего войска уголовные дела были прекращены еще в отношении 66 казаков. В конечном итоге, перед судом предстали 39 человек.

Неудачный ход войны, вызвавший недовольство действиями власти, опять поставил на повестку ряд острых вопросов, не нашедших своего разрешения ранее. Иногороднее население станицы продолжало расти быстрее коренного и это порождало целый ряд новых проблем, прежде всего имущественного характера. Иногородняя часть населения станицы приобретала земельные участки, и таковых становилось все более. При разделении семей, решении вопросов наследования возникали проблемы, связанные с режимом владения движимым и недвижимым имуществом. Кроме того, начали появляться смешанные браки, также порождавшие ряд проблем, имеющих юридические последствия.

В связи с этим, было принято решение о том, что земля, приобретенная лицами невойскового сословия может использоваться ими по праву постоянного пользования, но она остается при этом в собственности станичного общества. Любая купчая крепость на землю станичного юрта не давала права полного владения. Даже если мужчина из невойскового сословия вступал в законный брак с казачкой, имеющей земельный пай, то данное лицо приобретало право на землю лишь в том случае, если принималось в установленном порядке в казачье сословие. Прием в казаки производился только на основании решения станичного сбора с последующим обязательным утверждением атаманом отдела и Кубанским областным правлением.

Вопрос землепользования, а точнее землевладения, как и во всей России, после известных революционных событий, приобретал на Кубани первостепенное значение. Поэтому, по решению Кубанского областного правления 15 февраля 1906 года, в г. Екатеринодаре был проведен съезд сельских хозяев и землевладельцев Кубанской области. Возглавлял проведение всех мероприятий по его подготовке и проведению атаман Екатеринодарского отдела, одновременно являющийся и председателем кубанского сельскохозяйственного общества, генерал В.П. Савицкий, который и сделал основной доклад на съезде. Отличительной особенностью этого форума было то, что на нем присутствовали не только казаки, но и представители других сословий Кубани. Перед проведением съезда северский станичный сбор принял специальный приговор, где были изложены основные взгляды и предложения северцев на дальнейшее развитие форм землевладения и была избрана делегация на съезд от станичного общества во главе с атаманом, урядником Яковом Николаевичем Костогрызом[35].

Смутное время, как правило, обостряет многие язвы общества. В станице явно ухудшилась криминогенная обстановка и даже стали появляться случаи организованной преступности. Зимой и весной 1906 года был совершен целый ряд крупных и довольно наглых ночных краж, больше похожих на разбойные нападения. Зимой на базарной площади были ограблены две лавки – шапочная и кожевенная, украдены лошади у В. Волика. Преступниками также были ограблены дома состоятельных казаков станицы И. Самойленко и А. Кирпенко.

Пострадали не только зажиточные станичники, но и люди скромного достатка. Так, забравшись в дом старухи и пригрозив ей смертью, грабители забрали муку, сало, мясо, поросят, домашнюю птицу, соленый виноград и вино. Казенная винная лавка станицы также подверглась разграблению. С началом весны и появлением хороших дорог преступники перешли на более доходный промысел – похищение лошадей. Ими были украдены у Н. Коваля хомуты, а потом с помощью подкопа была взломана конюшня у М. Баранника и уворованы 5 лошадей и дилижанс, на которых они убыли в станицу Елизаветенскую, где были задержаны местным атаманом Остроухом[36]. К сожалению, в данном случае станичная полицейская служба показала свою очень слабую оперативность, ибо, как выяснилось, в результате проведенного следствия, банда их 3-х человек действовала в Северской на протяжении нескольких месяцев вполне безнаказанно.

Вообще, полицейская служба в станице была организована слабо. Это было характерно не только для Северской, но и для многих других станиц. Отчасти это имело и объективные корни, так как полицейская служба организовывалась исключительно силами казаков станицы и была для них дополнительной служебной нагрузкой. Полицейскую службу в станице несли рядовые казаки различных возрастов и разрядов. Конечно же, никакого отбора либо специальной подготовки они для этого не проходили. Очередные казаки для несения службы наряжались станичным атаманом на неделю и без всякой системы. Проще говоря, для казаков станицы это был дополнительный наряд, которые они несли в порядке простой очереди. Какого-либо систематического надзора за качеством несения службы не было. Атаман, как правило, ставил задачу на обход всех захолустий и злачных мест станицы, но реально, даже это выполнялось очень слабо.

Еще хуже, если для несения полицейской службы подбирался корыстолюбивый человек и облеченный властью, начинал открыто злоупотреблять своим положением или вообще заниматься поборами, шантажом и даже открытым вымогательством. Конечно же, в станице должностные лица довольно хорошо знали людей, составляющих группу риска и, как правило, успевали оперативно принимать меры пресечения. Гораздо хуже было, когда правонарушения совершались гастролерами и тогда, как показывает вышеупомянутый пример, полицейская служба часто оказывалась бессильной.

Революционные события охватили и часть жителей станицы Северской. Уроженец Северской Иван Михайлович Коваленко служил кочегаром на знаменитом революционном корабле – броненосце «Князь Потемкин-Таврический» и активно участвовал в восстании матросов на этом корабле. После подавления восстания, он был вынужден эмигрировать в Румынию и возвратился домой только после Великой Октябрьской социалистической революции.

В своем историко-экономическом очерке «Станица Северская» заслуженный учитель школы РСФСР Е.И. Костомаха пишет, что революционных выступлений в станице не было, так как организовывать их было некому. Тем не менее, по его утверждению, в 1905 году в Северской появился первый подпольный революционный кружок, организованный лицами невойскового сословия Яковом Часовским и Михаилом Чернышевым. В его состав входили: Николай Вовченко, Анна Волик, Александр Сиделев, Савва Рубаков, Афанасий Рубаков, Ефим Попов, Анна Лиховал и Шерстюк. Каких-либо сведений о деятельности этого кружка не имеется, но И.Е. Костомаха в своей рукописи утверждает, что руководители этого кружка Я. Часовский и М. Чернышев в результате предательства были арестованы и по приговору военно-полевого суда повешены в Екатеринодаре. Достоин внимания и тот факт, что деятельным участником этого кружка состояла Анна Лиховал, жена одного из наиболее состоятельных людей станицы[37].

Местом встреч подпольщиков, в основном из числа иногородних, стал дом Шерстюка на хуторе Широкая балка. Этот небольшой хутор был расположен недалеко от современного хутора Свободного. После того как о месте встреч революционеров стало известно станичному правлению, станичный атаман приказал уничтожить хутор. Затем явочная квартира была организована в лавке купца второй гильдии Лиховалова, находившейся рядом с нынешней школой № 44, но и о её существовании узнали станичные власти. После этого подпольщики стали собираться в доме фотографа Е.Т. Попова, который находился по нынешней улице Народной, рядом с типографией, где они собирались вплоть до своего ареста.

Весна 1906 года была временем активной политической борьбы, в которой впервые активно участвовали кубанские станицы. Начались выборы в первый представительный орган власти империи – Государственную Думу. Они проходили по многоступенчатому принципу и начались с выдвижения уполномоченных выборщиков от станиц. Станичным сбором выборщиком от станицы был утвержден один из самых авторитетных и грамотных людей станицы – урядник А.Г. Кирпенко, который 26 мая 1906 года в помещении кубанского войскового собрания принимал участие в выборах 3-х депутатов в Государственную Думу Российской империи от Кубанской области. На этом форуме от Кубани в Думу были избраны: Н.Г. Кочевский – казак станицы Новокорсунской, П.А. Гришай – атаман станицы Зеленчукской и К.Л. Бардиж – атаман станицы Брюховецкой[38].

Летом 1906 года был проведен очередной, третий по счету, передел юртовых земель. Это была довольно сложная работа, так как необходимо было обеспечить их точную и справедливую нарезку. С этой целью 9 июля 1906 года станичное правление объявило открытые торги на проведение работ по разделу юрта в количестве 8042 десятин земли на новые паевые наделы. Все работы были полностью проведены в течение лета-осени 1906 года. Эта особенность казачьего землевладения оставалась одной из незыблемых традиций казачества и олицетворяла собой один важнейших элементов социальной справедливости. Поэтому, несмотря на всю сложность и значительную стоимость, данное мероприятие регулярно проводилось властями под контролем станичного общества[39]. Работы по переделу земли проходили непросто, так как конец лета 1906 года был очень жарким и, основную часть работ пришлось перенести на осень. Урожай зерновых убрать успели, а бахчевые культуры и подсолнух погибли под беспощадными лучами кубанского солнца.

Одновременно с этим переделом земли, станичное правление довело до всех казаков, что военным министром России генерал-лейтенантом А.Ф. Редигером было утверждено новое «Положение об отдаче в аренду земель Кубанского казачьего войска под распашку, сенокошение и выпас». В связи с возрастающим недостатком земли порядок её сдачи в аренду был ужесточен. Любая сдача земельных угодий в аренду без публичных торгов категорически запрещалась и продолжительность её не должна была превышать 12 лет. Порядок, оплата и срок аренды теперь определялась исключительно кубанским областным правлением. В соответствии с эти документом, разрешалось сдавать не более 1/6 части всей земли юрта[40]. Появление нового положения свидетельствовало о нарастании земельной проблемы на Кубани. Для северского станичного общества это означало значительное сокращение одного из главных источников пополнения станичного бюджета.

Количество учебных заведений станицы росло вместе с увеличением её населения. В начале XX века сеть учебных заведений значительно расширилась и она, отражала социальный и национальный состав населения. В 1906 году станичному правлению удалось решить проблему, которая, довольно, остро стояла с конца прошлого века. В станице, как известно, были лишь одноклассные училища, что уже давно не устраивало многие семьи. Поэтому некоторые жители станицы вынуждены были посылать своих детей в 2-х классные училища станиц Ахтырской и Абинской, а это стоило очень дорого и, конечно же, далеко не каждому было по карману.

В 1906 году, наконец, закончились строительные работы по расширению 2-го станичного одноклассного училища. Его правое крыло было увеличено, фактически, в два раза. После этого, училище было преобразовано в двухклассное с 4 учителями по штату, а потом была введена и пятая должность учителя[41]. Это училище стало готовить детей по 5-ти летней программе и окончившие его приобретали привилегии по военной службе[42]. Таким образом, в самом начале XX века Северская имела пять учебных заведений: 2-х классное училище, женское одноклассное училище, церковно-приходскую школу, училище для иногородних и греческое частное училище[43].

В августе 1906 года с Дальнего Востока в станицу возвратились казаки – участники войны с Японией. Несмотря на то, что эта война не принесла лавров русскому оружию, вины казаков в этом не было. Наоборот, они показали себя храбрыми воинами, участвуя в смелых и удачных рейдах Кавказской конной дивизии генерала П.И. Мищенко. Станичным правлением была организована их торжественная встреча в центре станицы с участием казаков всех возрастов, смотром и парадом. Руководил всеми мероприятиями лично атаман станицы урядник Я.Н. Костогрыз. Торжества продолжались целый день и закончились поздним вечером чествованием фронтовиков в станичном правлении. Особым почетом были окружены георгиевские кавалеры. Почтили специальным молебном и погибших станичников, в память которых решено было соорудить в церкви специальную памятную доску с фамилиями погибших на этой войне, чтобы все последующие поколения северцев, посещая церковь, воздавали должное казакам, отдавшим свою жизнь за Отечество. Через несколько месяцев в помещении станичной церкви было сооружена чугунная доска с фамилиями четырех погибших казаков[44].

После окончания русско-японской войны и проведения мобилизационных мероприятий пришел черед решать другие наиболее острые социально-экономические проблемы станицы. Наиболее острой из них являлся дефицит земли, которая была главным богатством и основой материального благополучия казачества. Население Кубанской области уже тогда перевалило за 2 миллиона человек и продолжало довольно быстро расти, поэтому данную проблему необходимо было решать в срочном порядке. Кубанским областным правлением в духе лучших традиций казачества было принято решение привлечь к этому делу самые широкие слои населения и выработать на этой основе наиболее правильное и сбалансированное решение. С этой целью, в Екатеринодаре была созвана специальная Всекубанская Рада. Перед её созывом, всем станичным правлениям Кубанского казачьего войска было предписано предварительно обсудить этот вопрос на станичных сходах, где также избрать по два представителя на Раду[45].

В ноябре 1906 года на специальном сходе станицы был обсужден вопрос о перспективах развития земельного юрта станицы и принято решение ходатайствовать перед Кубанским областным правлением о его расширении. Этот приговор сбора был оформлен в виде наказа двум делегатам, избранным на Раду, призванную решить земельную проблему. Делегатами на Кубанскую Раду были избраны два авторитетных и уважаемых уроженца станицы – Яков Николаевич Костогрыз и Николай Иванович Коваль.

В начале декабря 1906 года в Екатеринодаре было торжественно открыто первое заседание Кубанской Рады, которая приняла очень важное решение, во многом сгладившее социальное напряжение, вызванное дефицитом земли. Было принято решение о распределении среди станиц войскового земельного запаса. Нужно особо отметить, что депутат от Северской урядник Николай Иванович Коваль был избран в главный рабочий орган Рады – секретариат, а 9 декабря 1906 года он выступал на этом высшем кубанском форуме. Данное обстоятельство свидетельствует о высоком авторитете этого человека и о том, что он не только пользовался огромным уважением в Северской и ряде других станиц, но и был фигурой заметной в масштабе всей Кубанской области[46].

Существовали и другие земельные проблемы, которые надлежало решить. В частности, между Северской и Ильской шел давний спор относительно качества земли своих охотничьих участков. Правления обеих станиц не смогли выработать взаимоприемлемого решения и спор был перенесен на уровень Кубанского областного правления, где долго не решался. В этот период удалось, наконец, сдвинуть дело с мертвой точки. Приказом Наказного атамана Кубанского казачьего войска № 259 от 27 июня 1907 года была образована специальная комиссия под руководством коллежского советника Шенцова, которая в присутствии понятых от станиц тщательно освидетельствовала земельные участки обеих станиц и составила специальный акт, где все спорные вопросы были урегулированы[47].

Несмотря на то, что казачество, как специфическое военно-служебное сословие, имело более четкие и твердые установки на сохранение основ существующего государственного порядка, в его недрах по-прежнему сохранялась тяга к большей независимости от государства, существовавшая с давних времен. Эти тенденции не проявлялись в периоды существования твердого государственного порядка и, как правило, заявляли о себе во времена смуты. Особенно контрастно это стало ощущаться, когда были приняты первые законы, изменяющие старые и привычные механизмы функционирования системы государственной власти после революционных событий 1905–1907 годов. Основным вопросом, вокруг которого разгорелись горячие споры, стали, как и ожидалось, проблемы самоуправления.

Своеобразным катализатором сложных социальных процессов в станичном обществе стали выборы во Вторую Государственную Думу Российской империи. При этом, возмутителями спокойствия выступали не рядовые казаки, а представители привилегированных слоев общества, которые, надо полагать, пытались этим приобрести некие политические дивиденды. От казачьего населения Кубани в Думу должно быть избрано 3 депутата, для чего каждый отдел проводил специальный сбор для выдвижения выборщиков. На сборе представителей станиц Екатеринодарского отдела станицу Северскую представляли тогдашний станичный атаман урядник Яков Николаевич Костогрыз и сын первого станичного начальника присяжный поверенный по Екатеринодарскому отделу и член совета Екатеринодарского юридического общества Василий Григорьевич Волик.

Уже на первом собрании лучших представителей станиц наметился раскол в видении путей дальнейшего реформирования существующей системы власти. Большинство делегатов полагало, что целесообразно полностью сохранить существующую систему государственной власти. Отдельные делегаты считали, что существующая система власти нуждается в корректировке и необходимо передать часть властных полномочий местным органам казачьего самоуправления. Одним из наиболее радикально настроенных сторонников преобразований проявил себя В.Г. Волик[48].

Перед выдвижением представителей от Екатеринодарского отдела на Кубанский съезд по выборам депутатов Государственной Думы представителям от всех станиц было предложено высказаться о том каких депутатов целесообразно выдвигать – левых или правых. Подавляющее большинство высказывалось за то, чтобы избрать на съезд наиболее умеренных делегатов, но не все представители от станиц были согласны с данной точкой зрения и это радикальное крыло возглавил делегат от станицы Северской В.Г. Волик. В своем горячем выступлении он, в частности, указал на то, что избирать в Думу необходимо депутатов левого крыла, чтобы они боролись за свои права. Первая Государственная Дума, по его мнению, была вполне лояльна и имела в своем составе преимущественно умеренных депутатов, однако её распустили, так как она оказалась неугодна министрам.

По мнению В.Г. Волика, Государственную Думу необходимо было использовать для того, чтобы добиться более широких прав для осуществления казачьего самоуправления. Он, в своем выступлении подчеркнул, что каждый приговор станичного сбора должен приводиться в исполнение без предварительного утверждения его атаманом отдела. Трудно дать оценку этой точки зрения, но она наглядно свидетельствует о неоднородности казачьего общества и о первых проявлениях раскола в его среде. Наверное, в жилах некоторых кубанцев взыграла кровь буйных запорожцев, всегда имевших большую тягу к свободе и независимости. Добавим к этому, что В.Г. Волик сначала был избран на Кубанский съезд, а потом забаллотирован. От Екатеринодарского отдела на съезд были избраны три человека и среди них северский атаман Яков Николаевич Костогрыз[49]. Этот пример свидетельствует о том, что появление Кубанской Рады в годы Гражданской войны не было простой случайностью, а являлось проявлением именно этой тенденции.

В начале февраля 45 выборщиков, в числе которых был и урядник Я.Н. Костогрыз, что само по себе уже является явлением примечательным, избрали от казачьего сословия Кубанской области и Черноморской губернии, согласно квоте, трех представителей во Вторую Государственную Думу. Избранниками казаков на сей раз стали: бывший станичный атаман подъесаул К.Л. Бардиж, врач П.Г. Кудрявцев и винодел Ф.А. Щербина[50].

От имени всего Кубанского войска им был дан специальный документ – «Наказ», где в числе важнейших вопросов наиболее остро были поставлены проблемы совершенствования самоуправления казаков. В частности, депутатам предписывалось добиваться того, чтобы должность Наказного атамана Кубанской области стала выборной. Заметим, что речь не шла о совершенствовании самоуправления на станичном уровне. Наоборот, вышестоящие органы власти приводились в соответствие с выборными началами, заложенными в основе станичного самоуправления. Однако, воздух свободы, очевидно, слишком пьянил депутатов и эти, казалось, лучшие представители казачьего сословия несмотря на то, что они должны были руководствоваться «Наказом», начали заниматься открытым популизмом.

Уже по пути в столицу Российской империи – на станции Тихорецкая подъесаул К.Л. Бардиж произнес свою, ставшую впоследствии знаменитой, речь. Суть её заключалась в том, что в Кубанской области не должно быть сословий и иногородние должны быть уравнены в своих правах с казаками. Конечно, и это нельзя отрицать, процесс сближения сословий происходил объективно и был обусловлен, прежде всего, экономическими факторами, а также эволюцией средств вооруженной борьбы и военного дела, когда вооруженная борьба становилась делом всего народа. Но при этом, необходимо было учитывать менталитет казачества и сложившийся веками образ жизни. Сломать сразу все было невозможно и, более того, весьма опасно. Целесообразно было постепенно создавать правовые механизмы, адаптированные к новым социальным реалиям. К сожалению, даже в среде лучших избранников казачества проявился раскол и непонимание всей сложности, глубины и важности этой проблемы.

Все эти явления раскалывали казачество и истоки великого цивилизационного разлома, произошедшего в 1917 году, были заложены именно в период смуты 1905–1907 годов. Тем не менее, в этот период, мы еще не видим острых проявлений социальных катаклизмов в Кубанских станицах. Наоборот, казаки остались наиболее устойчивым социальным слоем, что подтвердили бурные события в Новороссийске. Важно другое – отчетливо проявилась негативная и крайне опасная тенденция к расколу и он, проявился в руководящих, наиболее образованных слоях казачества. Мы видим это на примерах выступлений В.Г. Волика и К.Л. Бардижа. Фамилия последнего стала вплоть до 1917 года синонимом всех деструктивных элементов в составе кубанского казачества.

Весной 1907 года истек трехлетний срок пребывания в должности станичного атамана Якова Николаевича Костогрыза. Имея немалый возраст, он не стал выставлять вновь свою кандидатуру, время и бурные события в стране требовали, чтобы станицу возглавил более молодой и энергичный человек. Поэтому, вполне закономерно, что станичным атаманом стал герой только что окончившейся войны, ставший урядником и георгиевским кавалером – Михаил Ефимович Баранник, уже успевший завоевать в станице значительный авторитет. В июне 1907 года он был официально утвержден в этой должности[51].

После окончания русско-японской войны и известных революционных событий в станичном обществе впервые начали проявляться ростки неудовольствия действиями власти. Они не носили резкого или массового характера и вряд ли были четко осознаны. Скорее это была форма пассивного протеста в ответ на неспособность верховной власти эффективно осуществлять свои функции. Это недовольство нашло свое проявление частично и в открытой форме, ибо данный вопрос был вынесен на обсуждение станичного сбора в августе 1907 года. Можно наверняка предположить, что обсуждение положения в станице и поведения некоторых казаков шло непросто, так как подобных прецедентов ранее не было. Тем не менее, станичный сбор принял беспрецедентное решение об административной высылке целой группы казаков из станицы.

В соответствии с приговором станичного сбора высылке за пределы Кубанской области подлежали 10 казаков: Егор Павлович Барышев, Петр Иванович Дробот, Григорий Пантелеймонович Карпов, Фома Иванович Колесниченко, Иван Емельянович Болгарчук, Павел Михеевич Поздняк, Иосиф Иовович Лысенко, Николай Павлович Вовченко, Михаил Павлович Снопок, Андрей Емельянович Болгарчук. Кроме этого, из станицы были высланы и иногородние жители: Тимофей Ильич Гоцуленко, Даниил Несторович Шевченко, Тимофей Евтихиевич Гладун, Ефим Михайлович Сазанский и Степан Васильевич Штанденко как лица, вредные для общественного порядка[52]. Надо сказать, что подобные мероприятия осуществлялись и в каждой станице Кубанской области. Для сравнения, из станицы Ильской было выслано в два раза больше жителей – 36 человек[53].

Обстановка в Кубанской области продолжала оставаться довольно напряженной, террористические акты были частым явлением, продолжали действовать военно-полевые суды. Наиболее острое социально-политическое противостояние проявлялось в столице войска городе Екатеринодаре, расположенном в непосредственной близости от станицы, что создавало дополнительные трудности. Беспорядки начались уже в ноябре 1904 года, когда группа активистов местного комитета РСДРП ворвалась на заседание Городской Думы и сорвала его, устроив там свой митинг[54]. В сентябре 1907 года прямо в центре Екатеринодара был убит редактор главного печатного органа Кубани, газеты «Кубанские областные ведомости» С.В. Руденко.

Безусловно, основным источником социальной напряженности являлись отношения казачьих структур власти с иногородними. В марте 1908 года в Армавире состоялся съезд атаманов Кубанской области. На нем станицу Северскую представлял её атаман Михаил Ефимович Баранник. На этом форуме, который ранее не имел прецедентов, впервые, в практической плоскости, рассматривался вопрос о необходимости формирования четкого юридического статуса иногородней части населения Кубани. В связи с этим, стал вопрос о создании собственных структур самоуправления для неказачьего населения. По аналогии со всей остальной Российской империей предлагалось ввести для иногороднего населения Кубанской области земское управление.

Большая часть атаманов поддержала это начинание, так как они хорошо понимали динамику быстрого роста невойскового населения. К тому же, это решало еще одну большую проблему кубанских станиц – хроническую нехватку средств на решение крупных социально-экономических проблем развития, за счет привлечения земских средств. На съезде проявились и довольно консервативные взгляды незначительной части атаманов. Наверное, по-иному и не могло быть в условиях любого реформирования системы функционирования власти. К сожалению, дальше обсуждения дело не пошло и реальных шагов по совершенствованию самоуправления путем придания ему многосословного характера сделано не было[55].

Непросто эти события отражались и на станичной власти, особенно это касается станичного атамана, которому необходимо было принимать нелегкие решения и умело гасить разбушевавшиеся страсти. Урядник Михаил Ефимович Баранник был человеком не робкого десятка, заслуженным и весьма авторитетным в станице, закаленным воином, прошедшим всю русско-японскую войну, где проявил личную храбрость. Однако, даже этому человеку было нелегко нести бремя власти в это смутное время. Михаил Ефимович заболел и вынужден был в марте 1908 года написать рапорт на имя атамана Екатеринодарского отдела генерал-майора В.П. Савицкого, с прошением об увольнении от должности станичного атамана по состоянию здоровья, и в конце марта его прошение было удовлетворено[56]. К слову сказать, это был единственный в истории станицы случай досрочного увольнения атамана от должности. Можно также предположить, что имел место какой-либо конфликт и атаманом было принято своеобразное соломоново решение по тактическим соображениям, так как через три года М.Е. Баранник был вновь избран станичным атаманом.

Тем не менее, поскольку приказом № 139 от 28 марта урядник М.Е. Баранник был освобожден от должности, в апреле были назначены выборы нового станичного атамана. На них победу одержал представитель одной из самых состоятельных семей станицы, урядник Афанасий Константинович Галацан, который был утвержден в этой должности приказом Наказного атамана Кубанского казачьего войска № 225 от 28 мая 1908 года[57].

В феврале 1908 года Наказным атаманом Кубанского казачьего войска был назначен генерал-лейтенант Михаил Павлович Бабыч, который буквально сразу же начал принимать радикальные меры по борьбе с беспорядками. В марте 1908 года он подписал обязательное постановление для города Екатеринодара и его окрестностей, где отмечалось: «В виду непрекращающихся террористических актов и полного очищения города от разного рода убийц воспретить выход на улицу после 20 часов вечера и до 4 часов утра». Запрещалось также хождение на улице группами и разрешались обыски подозрительных лиц. Даже вечерние службы в церквях было предписано заканчивать до 20 часов. Была ужесточена полицейская служба и в Северской и, самое главное, все почувствовали твердую руку власти, что охладило пыл людей, склонных к криминалу и радикальных революционеров[58]. Кроме того, своими специальными приказами генерал М.П. Бабыч установил жесткие цены на основные продукты питания и обстановка в регионе стала быстро нормализовываться.

Следует заметить, что здоровые силы казачества быстро объединились вокруг нового Наказного атамана. Потомственный кубанский казак, он как личность обладал редкими качествами и дарованиями, позволяющими лучше других видеть все важнейшие проблемы и перспективы развития казачества, как войскового сословия. Можно сказать, что он был первым умным и дальновидным реформатором Кубанского казачьего войска. Стоит привести один из его первых приказов № 528 от 18 октября 1908 года, который был зачитан на специальном станичном сборе станицы Северской в конце октября 1908 года. В этом документе есть слова, обращенные ко всем казакам Кубани: «Знайте, что царю можно служить не только на коне и с оружием, но и коровьим молоком, выращиванием ваших детей, чтобы они были крепкими и здоровыми воинами»[59].

Четко осознавая, что с анархией и беспорядками можно справиться только комплексными мерами, он большое внимание стал уделять вопросам воспитания и особенно молодежи на лучших традициях казачества. В октябре 1908 года, по приказу генерала М.П. Бабыча, на станичном сборе был зачитан приказ по Кубанской области, где объявлялось о благородном проступке 14-летнего казака станицы Дондуковской Павла Федорова. Этот подросток нашел на ярмарке кошелек с деньгами и добровольно вернул его владельцу. В своем приказе генерал Бабыч объявляет благодарность отцу и матери подростка, вырастивших достойного казака. Этот документ заканчивался словами: «Дай бог, чтобы у нас на родной Кубани было больше таких честных людей»[60]. Таков был Наказной атаман Кубанского казачьего войска и Начальник Кубанской области, генерал Михаил Павлович Бабыч, человек способный видеть всю глубину и многогранность проблем родной для него и горячо любимой Кубани и, самое главное, истинный патриот своей Родины.

Волевой стиль руководства нового Наказного атамана Кубанского казачьего войска скоро почувствовали и в Северской. Дело в том, что с ноября 1906 года в окрестностях станицы действовала банда разбойников, которую на протяжении двух лет не могли изловить. Район их преступного промысла кроме Северской охватывал ряд соседних станиц – Ново-Дмитриевскую, Калужскую, Смоленскую, Азовскую. Банда произвела 8 наглых нападений на сборщиков денег с казенных винных лавок и похитила значительную сумму – 42 тыс. рублей.

14 июля 1908 года шайка, состоящая из 4-х лиц в очередной раз напала на сборщиков денег и похитила еще 6,5 тыс. рублей. Генерал М.П. Бабыч ранее был атаманом Екатеринодарского отдела и хорошо знал эти места. На следующий день он вызвал в Екатеринодар атаманов всех станиц, где орудует шайка, и в присутствии атамана Екатеринодарского отдела генерала В.П. Савицкого обвинил их в бездействии и лично поставил им задачу по задержанию преступников. Он открыто заявил северскому атаману уряднику А.К. Галацану, что по агентурным данным банда базируется либо в Северской, либо в Абинской. Затем атаманам было приказано немедленно найти бандитов. Если же атаманы до 1 августа не задержат преступников, то атаман станицы, где они свили свое преступное гнездо, будет немедленно снят со своей должности[61].

Северским атаманом А.К. Галацаном были приняты беспрецедентные меры по розыску неуловимых преступников. Полицейская служба была усилена, предприняты оперативные мероприятия, тщательно обследованы окрестности станицы, предприняты меры по материальному стимулированию поисковых мероприятий. Благодаря целенаправленным поискам, преступники были задержаны, и они оказались жителями станицы Абинской. Уже через несколько дней генерал М.П. Бабыч подписал приказ об отстранении от должности атамана станицы Абинской урядника Николая Гаркуши за бездействие по службе[62]. Таков был стиль работы М.П. Бабыча и в тех условиях, безусловно, он сыграл исключительно позитивную роль в нормализации всей социально-политической обстановки на Кубани.

В конце лета 1908 года на Кубанскую область обрушилось новое бедствие. В августе холера из нижнего Поволжья проникла на Кубань и вновь появилась совсем рядом – в станице Афипской, в результате загрязнения воды в реке Афипс. К сожалению, на этот раз, в августе-сентябре этого же года эпидемии удалось проникнуть и в Северскую[63].

По причине того, что уже фактически началась осень, её распространение не приобрело размеров эпидемии. Но постоянные вспышки этой страшной эпидемии ставили на повестку дня вопрос о коренном улучшении медицинского обслуживания в станице. По существующим правилам, оплата медицинских работников осуществлялась за счет средств станичного общества. Некоторые особо крупные и богатые станицы Кубани нанимали несколько фельдшеров и даже врача. Бюджет Северской не позволял пригласить высококвалифицированного врача и, к тому же, станичное правление явно экономило на этом вопросе, ограничиваясь услугами одного станичного фельдшера и врача отдела, который ежемесячно объезжал подведомственные станицы, или вызывался в экстренных случаях. Между тем, масштабы населенного пункта, такого как Северская, не позволяли одному фельдшеру справляться со всем объемом задач по медицинскому обслуживанию населения.

Назрела настоятельная необходимость увеличить штат медицинских работников в станице. По крайней мере, в первоочередном порядке, необходимо было выделять деньги на наем школьного фельдшера и фельдшера-акушерки. Однако, северское станичное правление не торопилось с этим. Между тем, заболеваемость и смертность, особенно среди детей, не снижались. В связи с этим, Наказной атаман Кубанского казачьего войска и Начальник Кубанской области подписал 2 апреля 1910 года приказ № 189, где указывалось, что некоторые кубанские станицы имеют достаточные средства для найма высококвалифицированных работников – школьных фельдшеров и фельдшеров-акушерок, однако этого не делают. В числе таких станиц, в вышеупомянутом приказе, указывалась и станица Северская. Приказ предписывал привлекать к строгой дисциплинарной ответственности станичных атаманов, проявляющих в данной области бездеятельность.

И действительно медицинское обслуживание в станице оставалось на довольно низком уровне и это, неоднократно отмечалось врачом Екатеринодарского отдела. Например, даже в станичной общественной аптеке, размещавшейся в здании станичного правления, не было постоянного медицинского работника. Станичный фельдшер, фактически, постоянно был на вызовах, но не успевал посетить всех нуждающихся в медицинской помощи. Поэтому, для продажи лекарств ежедневно назначался казак, который плохо разбирался в них и, понятно, оказать медицинской помощи не мог. Только после указания сверху станичное правление выделило необходимые средства на увеличение штата медицинских работников[64]. И, нужно признать, эта мера была крайне необходима. В конце мая 1910 года в пределах Кубанской области снова появилась холера. Через область Войска донского и Ейский отдел, она начала очень быстро распространяться по Кубани.

С 1 июня 1910 года во всей Кубанской области было объявлено угрожаемое положение. Были приняты профилактические меры по предотвращению роста заболеваний, однако в жаркое время года они оказались малоэффективными. 22 июня в станице Афипской заболели 3 человека, один из которых умер. Через несколько дней, 28 июня страшная болезнь проявилась и в станице Ильской, где заболело сразу 8 человек и 3 из них умерли. 3 июля 1910 года появились первые больные также и в Северской. В начале месяца заболело сразу 3 человека из которых один, скончался. Всего в июле болезнь сразила 68 северцев из них, к сожалению, 37 человек умерло[65].

В течение всего августа болезнь продолжала свирепствовать с неослабевающей силой. В станице заболело еще 74 человека, из них только 35 человек выздоровело, а 39 человек спасти не удалось. Только в сентябре, с понижением температуры воздуха, страшная эпидемия, наконец, пошла на убыль. Большую помощь в спасении жителей станицы от смертоносной болезни оказали медицинские работники Екатеринодарского отдела: старший врач отдела коллежский советник В. Мигдалло и врач Г. Антоконенко.

Особо необходимо выделить хирурга Григория Львовича Антоконенко, который был настоящим профессионалом в своем деле. На протяжении 14 лет он был заведующим больницей отдела и при нем, она стала лучшей на Северном Кавказе. Благодаря его кипучей деятельности, в борьбе с эпидемией холеры, были спасены сотни жизней жителей станицы. В память об избавлении северцев от страшной эпидемии и в назидание потомкам на добровольные пожертвования всех жителей Северской в конце 1910 года была сооружена икона Божьей Матери «Скоропослушницы». Она была помещена на иконостасе в станичной церкви и пользовалась особым почитанием у населения. Кроме того, в районе железнодорожной станции был поставлен большой деревянный крест, для Божьего охранения станицы от всех возможных эпидемий и стихийных бедствий.

Страшные последствия холеры заставили власти области и станицы принять еще более энергичные меры по улучшению системы здравоохранения. В 1911 году на содержание станичных фельдшеров при общественных аптеках и акушерок, которые назначались Наказным атаманом Кубанского казачьего войска, было выделено из войсковых фондов 189 тыс. 195 рублей. Дополнительно на приобретение медикаментов, дезинфекционных средств, оспенных препаратов и пр. – 446 тыс. 191 рубль, сумма огромная по тем временам. Кроме того, из казенных средств на медикаменты отпускалось 63 тыс. 120 рублей[66]. Кубанское областное правление потребовало от станичных обществ также резко увеличить средства на здравоохранение и взяло эти вопросы под особый контроль. После этого, состояние медицинского обслуживания в станице стало заметно улучшаться.

Несмотря на эпидемию холеры, необходимо было срочно решить ряд наиболее насущных проблем, от которых зависело дальнейшее благополучие населения станицы. Жители станицы остро нуждались в лесе. Лесные угодья станицы, которые еще недавно казались неисчерпаемыми и довольно быстро возобновлялись естественным путем, сокращались устрашающими темпами. По мере этого возрастала цена леса. Каждую осень перед жителями вставала проблема, как запастись хорошими дровами и каждый год решать её становилось все труднее. Кроме этого, большое количество леса требовалось для различных построек, так как он был основным строительным материалом. Станичное правление уже несколько раз обращалось с ходатайством в Кубанское областное правление о выделении дополнительных лесных участков. Эта проблему нужно было решать в масштабе всего региона. В связи с этим, Кубанское областное правление приняло решение о созыве съезда, посвященного вопросам пользования лесными угодьями.

В августе 1908 года состоялся станичный сбор, где был установлен режим использования лесных угодий жителями станицы и избрана делегация на съезд, который состоялся в Екатеринодаре 28 августа 1908 года. Делегацию станицы возглавил урядник А.К. Галацан. На этом форуме, который проходил в областной чертежной, были впервые обсуждены очень важные и принципиальные вопросы о механизме управления лесами и порядок их поддержания.

Станичной делегации удалось решить ряд важных вопросов по увеличению своих лесных угодий. По решению правительства Кубанской области лесные угодья Северской были значительно увеличены. В 1909 году из состава Азовского участка Псекупского лесничества казачьему обществу Северской был отведен дополнительный надел площадью 1243 десятин земли, занятой хорошим лесом. Из Смоленского запасного лесного участка в дополнительный надел станице выделялось 181 десятина[67]. Уже в мае 1909 года младшим землемером Поповым было проведено межевание этого дополнительного надела для Северской в юртах станиц Азовской и Смоленской[68].

В сентябре 1909 года Кубанскую область с пастырским визитом посетил Преосвященный Иоанн епископ Ейский и викарий Ставропольской епархии. Целью этой поездки было обозрение новых церквей и приходов станиц Кубанского казачьего войска. Его маршрут пролегал через Екатеринодар, а следующим пунктом посещения стала Северская, в которую он прибыл 15 сентября. К приезду высокого духовного лица, по инициативе станичного атамана А.К. Галацана, в церкви был установлен новый резной с позолотой иконостас. Его установка обошлась станичному бюджету в 4 тыс. 465 рублей. Он представлял собой настоящее произведение искусства и стал главным украшением станичного храма.

На железнодорожной станции епископа встречал весь клир северского прихода и всё станичное руководство во главе с атаманом. Новый иконостас и весь вид церкви понравились высокому гостю. По этому случаю, в станичной церкви состоялась торжественная служба, на которой первосвященник нашей епархии благословил всех жителей станицы на дальнейшие праведные дела в духовной области и в ратном служении на благо Отечества[69].

Это посещение, очевидно, подвигло духовные и светские власти станицы на очередной ремонт станичной церкви. В марте следующего года из станичного бюджета были выделены дополнительно еще 1 тыс. 161 рубль для проведения ремонта помещений церкви. Поэтому частые утверждения о легком отношении казаков к духовной сфере жизни не выдерживают критики. Это подтверждается, в том числе, и данными фактами, показывающими, что забота о нуждах станичного храма была одним из приоритетных направлений деятельности станичного общества. В те годы, довольно, серьезным правонарушением считалось публичное неуважительное отношение к религиозным символам или канонам. Так на северском базаре станичными властями была задержана казачка области войска Донского Анна Васильевна Кочубенко за то, что публично допустила богохульство[70].

Река Убин не переставала удивлять жителей станицы, казалось уже изучивших её непредсказуемый характер. Обычно большие наводнения случались весной, но оказалось, что это возможно и глубокой осенью. В четверг 12 ноября 1909 года произошло сильное наводнение. Из-за ливневых дождей река вышла из берегов, сразу затопив около 150 низменных дворов в станице. Водный поток был столь сильным, что водой было снесено много заборов и хозяйственных построек. Основная масса воды устремилась в низменную северо-восточную часть станицы и начала скапливаться у железнодорожного полотна по руслу реки в районе железнодорожного моста. В результате, в очередной раз пострадал мост и полотно дороги было также сильно размыто, а железнодорожное сообщение пришлось временно остановить[71].

В следующем 1910 году, в конце лета, 13 августа, в близлежащих горах начался проливной дождь, который продолжался в течение трех суток, отчего скопившаяся большая масса воды 16 августа устремились к полотну железной дороги. Это было, пожалуй, самое крупное наводнение за все годы со дня основания станицы. Небольшие мостики и выходные конуса дренажных труб не выдержали потока воды и были размыты во многих местах вместе с балластом под концами шпал.

Наводнение 1910 года было самым крупным и катастрофическим за всю историю станицы. Сотни домов и различного рода хозяйственных построек были разрушены и, в особенности, в северо-восточной части станицы. Погибло огромное количество скота и домашней птицы. К сожалению, не удалось избежать и человеческих жертв.

Подобные стихийные бедствия грозили катастрофой, поэтому необходимо было в срочном порядке укреплять полотно дороги, улучшать дренажную систему и самое главное, строить новый мост через главную водную артерию станицы. Еще осенью 1908 года станичное правление начало организацию данной работы. 28 сентября этого года публично в присутствии всего станичного сбора были проведены торги о сдаче в подряд работ по строительству нового железного моста через реку Убин современной параболической системы и с отверстием в 12 погонных саженей. На эти цели из бюджета станицы выделялось 5 тыс. 567 рублей 79 копеек. Работы по его сооружению были начаты уже в начале 1909 года, но продвигались очень медленно из-за недостатка финансовых средств. В ходе строительства, оказалось, что для полной постройки моста необходимо удвоить сумму, выделенную станичным правлением[72].

Несколько страшных наводнений подряд показали, что необходимо максимально ускорить работы по сооружению моста. К сожалению, необходимых средств в распоряжении правления станицы не было. В связи с этим, было принято решение обратиться в Кубанское областное правление с просьбой об оказании срочной финансовой помощи. Ходатайство северцев было удовлетворено и в 1910 году из войскового капитала специально на постройку железнодорожного моста было выделено 5 тыс. 300 рублей[73]. Это позволило быстро завершить его строительство.

Интенсивность движения поездов через станцию все больше возрастала, соответственно росло и количество грузов, принимаемых и отправляемых со станции, и она уже не справлялась с объемом перевозок. Поэтому было принято решение о её расширении. В 1907 году начались работы по переустройству станичной железнодорожной станции. Около станции строились новые жилые помещения для обслуживающего персонала и несколько складов. Работы велись довольно медленно и затянулись по причине плохого финансирования.

Для полного завершения работ были выделены средства из областного бюджета. Осенью 1909 года уже за счет средств кубанской войсковой казны был полностью завершен ремонт железнодорожной станции станицы. Дополнительно были построены новые открытые и крытые товарные платформы, а также пакгаузы, что значительно расширило транспортные возможности станции. Достаточно сказать, что в 1913 году на железнодорожной станции станицы было продано 49 тыс. 295 пассажирских билетов, вывезено 1 млн. 220 тыс. 292 пуда различных грузов и принято 437 тыс. 399 пудов[74].

Чтобы повысить безопасность движения, было проведено профилирование и укрепление железнодорожного полотна в наиболее опасных участках, которые часто заметались метелями и размывались во время паводков. Так, например, 8 января 1907 года во время метели, на участке между Екатеринодаром и Северской движение поездов было парализовано до 10 января[75]. Осенью 1909 года, вследствие проливных дождей и наводнения, было размыто железнодорожное полотно между станциями Афипская и Северская. Участок длиной в 100 саженей оказался полностью размытым, при этом рельсы со шпалами оказались на весу. Движение было полностью парализовано более чем на сутки. После профилирования и устройства необходимого количества дренажей, подобные стихийные бедствия для железнодорожного полотна были не страшны.

Однако, нужно признать, что количество путей на станции было явно недостаточным, что порой создавало предпосылки к серьезным происшествиям. Одно из них произошло 23 февраля 1910 года в 14 часов, когда порожний состав поезда № 136 наехал на выдвинувшиеся за контрольную стрелку вагоны поезда № 42. В результате чего были повреждены 4 вагона поезда № 42, а в поезде № 136 практически все члены кондукторской бригады получили травмы различной степени тяжести. Через станичную станцию было временно установлено однопутное движение. Для быстрейшего устранения последствий аварии, станичному правлению в срочном порядке пришлось привлекать значительное количество жителей станицы[76].

Несколько сильных наводнений имели еще одно важное последствие: река Убин изменила свое русло. Ранее она протекала у восточной стороны станицы под самым холмом, где стояло 3 мельницы и несколько дамб. Русло никогда не чистилось и постепенно забивалось илом поэтому, во время сильных паводков 1910 года, река пробила себе новое русло. Теперь она стала протекать через центр станицы, но паводки были столь многоводными, что в северной части станицы русло раздвоилось и образовался небольшой «остров».

Этими же наводнениями были сильно повреждены сразу две мельницы, принадлежавших семье Галацан, которые находились на самом берегу реки. Это поставило жителей станицы в очень тяжелое положение. Теперь необходимо было везти свое зерно для помола в другие населенные пункты. Однако казачья семья Галацан была одной из самых зажиточных в станице и, в этом же году, братьям Галацан удалось построить новую мельницу. Она была построена на принципиально новой технической базе: дизельный двигатель приводил в движение 4 пары вальцов, с помощью которых осуществлялся помол зерна. Теперь работа мельницы не зависела от капризов своенравной и непредсказуемой реки и, одновременно, качество помола стало очень высоким.

В 1909 году станичным правлением была проведена большая и трудоемкая работа по сбору, комплектованию и систематизации всех документов станицы с момента основания и по 1900 год с последующей сдачей их в Кубанский областной архив. Большой вклад в эту работу внес А.Г. Кирпенко, который в это время работал писарем станичного правления и был, пожалуй, наиболее опытным и уважаемым человеком в станичной администрации. Под его непосредственным руководством вся документация была собрана, обработана, систематизирована и отправлена в архив Кубанского войскового правления. Всего было сдано 3 тыс. 173 дела, из них 2 тыс. 408 дел по гражданской части и 765 по военной. Войсковой архивариус есаул И.И. Кияшко в своем рапорте Наказному атаману Кубанского казачьего войска генералу М.П. Бабычу отмечал Северскую в числе станиц, где наиболее своевременно и добросовестно провели эту очень важную работу[77].

Расширение торговли в станице ставило на повестку дня важный вопрос, от решения которого во многом зависели дальнейшие перспективы развития станичного торгового дела. Если продажа различных товаров широкого потребления могла осуществляться в станице без ограничений, то торговля скотом всегда ограничивалась, вследствие частых эпидемий. Торговать скотом в Северской разрешалось только во время ярмарок и то, далеко не всегда. Северское станичное правление через атамана Екатеринодарского отдела давно добивалось разрешения на торговлю домашним скотом на северском рынке. Наконец, в феврале 1910 года Начальник Кубанской области и Наказной атаман Кубанского казачьего войска официально разрешил торговлю скотом в станице. С этого времени начал функционировать постоянный базар по продаже различного домашнего скота[78]. Надо отметить, что это было последнее мероприятие станичного правления, которое осуществлялось при участии и активном содействии атамана Екатеринодарского отдела генерал-майора Всеволода Дмитриевича Савицкого. В марте 1910 года он, по возрасту и с почетом вышел в отставку. На этом посту, его сменил полковник Павел Никифорович Комянский.

В июне 1910 года новый атаман отдела впервые посетил станицу, Северскую, которую в течение нескольких недель готовили к этому визиту. При прибытии в станицу полковник П.Н. Комянский вместе со своим старшим адъютантом есаулом Д.К. Михайлопуло осмотрели станичное правление и провели строевой смотр северских казаков. Кратко поставив задачи и изложив свои требования к организации несения службы в станице новый атаман Екатеринодарского отдела убыл из Северской.

Рост стоимости земли и её недостаток подталкивали станичное правление на довольно жесткие меры к недобросовестным арендаторам, которые ранее не применялись. В течение 1909-1910 годов станичное правление принимает ряд приговоров об изъятии земельных участков у лиц невойскового сословия за длительное невнесение посаженной платы. После утверждения приговоров атаманом отдела, их земельные участки вместе со всей недвижимостью выставлялись на продажу. Так, в начале 1910 года на продажу были выставлены участки Михаила Киселева, Николая Кибенко, Якова Мирошниченко, Семена Тымченко и Евдокии Бычковой, которым предписывалось покинуть свои домовладения ровно через месяц после соответствующего приговора станичного сбора[79].

Все вышеупомянутое свидетельствует о том, что в рамках станичного общества, где существовало фактически только два сословия – казаки и иногородние, проблема соотношения прав казачества и иногородней части населения реально существовала. Переход из сословия в сословие был весьма сложен и уже тогда страдал архаичностью. Нужны были увольнительные приговоры общины своего сословия и соответствующее разрешение Наказного атамана Кубанского казачьего войска. Лица невойскового сословия были более ущемлены в правовом отношении. Но противоречия между двумя главными сословиями в рамках станичного общества не носили антагонистического характера о чем, в частности, свидетельствует и то обстоятельство, что в станице Северской за всю её дореволюционную историю не отмечено ни одного случая острого социального противостояния казаков и иногородних.

Напомним, что с 1870 года в станице начали селиться иногородние, а с 1888 года их число превысило количество казачьего населения. Заведующий 2-м северским станичным училищем И.Ф. Миронов писал: «Многие иногородние имеют свои усадебные места, платят за них в доход станичному обществу посаженную плату и живут ничем не хуже казаков»[80]. Поэтому можно утверждать, что существующая в станице система казачьего самоуправления, при условии дальнейшего совершенствования, имела достаточный ресурс и была вполне жизнеспособна.

Надо учесть, также, и тот факт, что иногородняя часть населения станицы не была однородна по своему этническому составу и, самое главное, имущественному положению. Прослойка состоятельных людей среди иногородних была более значительной, чем среди казаков и она быстро увеличивалась. Их община была разделена на социальные группы, противоречия среди которых порой достигали более острого накала, чем между казаками и иногородними. Поэтому, несмотря на то, что в самом начале XX века они составляли 60% населения станицы, их разобщенность не давала возможности эффективно бороться за свои права и даже нормально решать самые насущные проблемы своего сословия в рамках станичного общества.

В свою очередь, межсословного сближения беднейших слоев станичного общества, также не наблюдалось. Казак-бедняк, вынужденный сдавать свою землю «исполу», т.е. за половину урожая нередко начинал смотреть на иногороднего как на «мужика», наживающегося на его казачьей земле, следовательно, живущего за счет казака. Подобные отношения довольно часто проявлялись и на бытовом уровне. Очень редко казак приглашал к себе за стол на праздник кого-либо из иногородних. Межсословные браки рассматривались в станице как чрезвычайное происшествие.

Несмотря на огромное количество проблем, станичное общество никогда не забывало о своих истоках и с большим вниманием относилось ко всему, что связано с историческим прошлым станицы. В те годы все еще хорошо помнили, что станица обязана своим названием 18 Северскому драгунскому короля Датского Христиана IX полку, который в 1863 году дислоцировался в этом месте. Однако связей с этой войсковой частью, станичное правление не поддерживало. Каково же было удивление, когда в марте 1910 года, было получено специальное послание от офицеров и нижних чинов этого полка, с просьбой оказать содействие в оформлении музея этой славной воинской части. Командование хорошо знало, что на Кубани есть населенный пункт, носящий гордое имя этого прославленного полка. Поэтому, в этом послании была выражена просьба: прислать для музея фотоснимки станичной церкви, правления, учебных заведений и наиболее заслуженных ветеранов.

Нужно отметить, что правление станицы и станичный атаман А.К. Галацан с большим вниманием отнеслись к этой просьбе. Несмотря на свирепствующую в станице эпидемию холеры, специальным посланием №196 от 16 июля 1910 года атаман сообщил командованию Северского полка, что эта просьба будет неукоснительно и в полном объеме выполнена. В благодарность за такое внимательное отношение командир полка, полковник, князь Дмитрий Ростомович Абашидзе направил официальный отзыв № 436 от 29 октября 1910 года в адрес атамана станицы Северской следующего содержания: «Вместе с сим 29 октября сего года багажом отправляем ящик с иконой Рождества Пресвятой Богородицы. Икона эта – дня полкового праздника высочайше вверенного мне полка, сооруженная полком для церкви соименной ему станицы Северской да будет навсегда молитвенной памятью пребывания полка во вверенной Вам станице в 1863 году»[81].

Это послание и икона были получены 3 ноября и по приказу атамана были доставлены в станичное правление. После этого вся станица начала готовиться к торжественным мероприятиям по освящению иконы. На них были приглашены почетные гости: атаман Екатеринодарского отдела полковник П.Н. Комянский, старший адъютант отдела есаул К.Л. Михайлопуло. У станичного правления собралось фактически все взрослое население станицы: почетные старики, ученики и ученицы всех станичных училищ. В торжественной обстановке икона была освящена причтом северской Николаевской церкви, а затем крестным ходом перенесена в церковь и установлена на самом почетном месте на вечные времена на память всем поколениям северцев о славной боевой истории Северского драгунского полка и о происхождении названия станицы. На иконе была прибита серебряная планка, на которой была выгравирована надпись «Икона Рождества Пресвятой Богородицы. Икона сия сооружена для церкви станицы Северской усердием одноименного станице Северского драгунского полка при командире его полковнике, князе Дмитрии Ростомовиче Абашидзе в память квартирования полка в этой станице в 1863 году»[82].

После освящения иконы и установки её в церкви все старики, кавалеры и станичный сбор в полном составе последовали в правление, где тогда же приняли приговор с выражением глубочайшей благодарности от всего населения станицы личному составу Северского драгунского полка за такой драгоценный подарок. Кроме того, были отправлены благодарственные телеграммы в адрес Наказного атамана Кубанского казачьего войска, командира и других должностных лиц полка. Этот пример показывает, что наши мудрые и дальновидные предки заботились о том, чтобы сохранялась и поддерживалась историческая память, на которой можно было бы воспитывать подрастающее поколение и очень жаль, что многое из того, чем они дорожили и старались сохранить для потомков, в настоящее время, утрачено. Будем надеяться, что не навсегда.

Проведенные торжественные мероприятия имели большое воспитательное значение. Новый атаман Екатеринодарского отдела полковник Павел Никифорович Комянский был потомственным кубанским офицером и героем русско-японской войны, за которую был награжден тремя орденами. Он давно интересовался историей Кубани и принимал личное участие в пополнении экспозиций музея Кубанского казачьего войска. Поэтому, при посещении станицы разговаривал со стариками и учащимися станичных училищ по вопросам исторического прошлого Северской. Оказалось, что ученики не знают истории родной станицы. Замечания по этому поводу, полковник П.Н. Комянский высказал в адрес станичного правления и учителей станичных школ. Пожелания начальника, безусловно, активизировали работу по изучению истории станицы и всколыхнули интерес к историческим знаниям.

В начале 1910 года станичное правление принимает решение о строительстве еще одного мужского одноклассного училища. 4 апреля в здании станичного правления состоялись открытые торги на получение подряда на его строительство. Здание училища планировалось построить из хорошего кирпича с просторными классами. Первоначальная смета расходов была составлена небывало большой – 15 тыс. 677 рублей 33 копейки[83]. Но даже на данную сумму подрядчиков найти не удалось и она, была увеличена до 16 тыс. 304 рублей 42 копеек.

Чтобы найти деньги, станичное правление пошло на большую жертву. Для этого на порубку был отдан большой лесной участок в станичном заказнике. Выделение данной суммы грозило негативными последствиями для станичного бюджета, поэтому станичный атаман урядник А.К. Галацан убедил станичный сбор начать строительство хозяйственным способом. В результате была затрачена гораздо меньшая сумма денег – 11 тыс. 735 рублей 96 копеек, здание было построено в течение нескольких месяцев и уже осенью в 1910 года новое училище приняло первых учащихся. На сэкономленные деньги здание было расширено на один дополнительный класс[84].

Следует сказать, что учили детей не только элементарным основам грамотности и закону божьему. Много внимания уделялось практическим вопросам, т. е. знаниям, которые нужны в будущей практической деятельности. Главное внимание уделялось сельскохозяйственным проблемам. В распоряжение школ выделялись земельные участки, на которых ученики выращивали плодовые деревья, виноград. Так, только первая школа имела сад площадью 816 кв. метров и питомник 216 кв. м., а от разведения тутовых деревьев школа даже получала доход, что отмечается в циркулярах по управлению Кавказским учебным округом Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе[85].

Станичные власти, в свою очередь, старались, чтобы в школах всячески пропагандировались сельскохозяйственные знания. С этой целью, старались стимулировать учителей и учащихся, в том числе и в материальном отношении. Часть получаемого урожая они могли использовать на личные нужды. Данная практика была, вне сомнения, совершенно оправданной и недаром очень быстро на школьных земельных участках зацвели сады, появились образцовые виноградники и огороды. Станичные училища стали подлинным центром сельскохозяйственного обучения в станице.

Перед началом Первой мировой войны заведующим Северским двухклассным училищем Министерства народного образования был назначен И.Ф. Миронов, а заведующей одноклассным женским училищем А.Д. Константинова. Они много сделали для дальнейшего совершенствования учебного процесса в своих училищах. Однако, емкости этих учебных заведений было уже недостаточно, учитывая, что в 1913 году население станицы составляло уже около 10 тыс. человек[86]. Кроме того, при станице уже имелся один довольно крупный хутор – Волика[87]. Поэтому на станичном сборе в 1913 году правлению станицы во главе с атаманом, урядником М.Е. Баранником было поручено выйти с ходатайством перед властями Кубанской области об открытии в станице высшего начального училища. Кроме того, станичное общество ходатайствовало об открытии сельскохозяйственной школы 2-го разряда[88]. К сожалению, выполнению этих планов помешала Первая мировая война и последующие бурные революционные события.

Отмечая несомненные успехи образования в станице, необходимо все же признать, что, как правило, обучение детей грамоте, в лучшем случае, ограничивалось полным курсом начального образования. Фактически, полнокровное обучение детей осуществлялось только зимой, а весной многие дети бросали занятия и помогали родителям по хозяйству. Многих учеников родители сразу забирали из школы, как только те, научатся немного читать и писать. В результате такой практики на первое отделение станичных училищ поступали от 60 учеников и больше, а до третьего отделения доходили менее половины. В завершающем пятом отделении продолжали учиться не более 8–10 учеников.

Таким образом, большинство детей доходили лишь до 3-го отделения и этим ограничивались, считая свое образование вполне достаточным. До Первой мировой войны лишь 6 жителей станицы имели среднее образование: В.Ф. Костогрыз, Е.И. Костомаха, М.Ф. Златоустовская, Н.Н. Попов, В.Ю. Головченко и А.М. Волик. Последние двое получили медицинское образование и работали фельдшерами. Тем не менее, стремление жителей дать своим детям хорошее образование постоянно возрастало[89].

Наиболее слабым и малообеспеченным учебным заведением станицы было училище для иногородних. Несмотря на то, что представители этого сословия составляли большинство населения станицы, они были менее консолидированы и не имели соответствующих административных механизмов для контроля и управления жизнью сословия в масштабе станицы. К тому же, здесь было крайне непродуманно подобрано попечительство. Несмотря на то, что его возглавлял один из самых состоятельных жителей станицы – П. Стеблянский, а кроме него в состав попечительства входили также не менее состоятельные люди: И. Стеблянский, П. Асмолов, М. Масленников, А. Матияшев, Е. Коваленко и Д. Тарабанов, они были слишком далеки от насущных потребностей училища и его учеников. Состояние иногороднего училища так контрастировало с остальными учебными заведениями станицы, что это подвигло власти принять радикальные меры. Приказом Начальника Кубанской области все попечительство Северского иногороднего училища было отстранено от исполнения служебных обязанностей, как несоответствующее своему назначению[90].

Рост грамотности населения объективно расширял общий кругозор и интересы людей. На практике это выражалось по-разному. В частности, люди начали интересоваться вопросами краеведения, чтобы вести поиск древних захоронений. В этот период были раскопаны десятки курганов, которых в окрестностях станицы было множество и, особенно, в районе Широкой балки и по дороге в село Львовское. Древние захоронения были даже на территории станицы, о чем свидетельствует название одной из её улиц – Курганная, где предприимчивыми станичниками был, также, раскопан курган. Подобная же участь постигла курган по улице Ленина, на территории бывшего парникового хозяйства, а также по улице Первомайской при выезде на станицу Ильскую. Особо активными «поисковиками» были: станичный фельдшер Шеповалов и состоятельные казаки Малиновский и Люшня, которые выезжали даже в соседние станицы искать «Македонского царя золото». К сожалению, в результате этих не контролируемых раскопок были утрачены многие древнейшие памятники истории и культуры.

В целом, в течение 1908-1909 годов социально-политическая обстановка на Кубани изменилась в лучшую сторону. Политические страсти начали утихать, террористические акты стали редким явлением, снизился уровень преступности. Конечно, преступность существовала, но преступления чаще всего совершались из корыстных побуждений или на бытовой почве. Например, 28 января 1910 года неизвестными злоумышленниками была полностью задушена семья казака Ефима Белана: сам хозяин, его жена, приемная дочь и ночевавшая у них дочь казака Кравченко. Предварительным следствием установлено, что это страшное злодеяние было совершено с целью грабежа[91].

Весьма характерен также, в этом отношении, случай, произошедший в Северской в ночь с 6-го на 7-е июня 1911 года. Около двора казака Алексея Махно был убит 16-летний казак из очень уважаемой в станице семьи – Николай Ефремович Баранник. В результате проведенного расследования было установлено, что данное преступление совершено его лучшим другом крестьянином по происхождению 17-летним Алексеем Ефимовичем Кравченко, в чем тот чистосердечно признался. Ссора произошла по возвращении подростков домой после посещения станичного трактира на почве выяснения: кто из них «парубоцки верхи берет» (старшинство)[92].

В связи с этим, весьма любопытными являются сведения о потреблении спиртных напитков жителями станицы. Так, в 1910 году из всех станиц Кубанской области, где имелись винные лавки, по количеству населения Северская занимала 165 место из 292. По количеству же выпитых спиртных напитков её жителями занимала 76 место, опережая и значительно более многочисленные по населению кубанские станицы. В среднем, за год на душу населения станичники тратили на спиртное по 13 рублей, сумму по тем временам значительную, и занимали по этому показателю 26 место в Кубанской области[93].

После введения государственной монополии на продажу спиртных напитков, виноделие в станице получило более интенсивное развитие. Часть населения станицы пыталась за счет этого поднять свои небольшие доходы, в связи с тем, что доходность земледелия продолжала снижаться. Необходимы были деньги на приобретение одежды, обуви, хозяйственного инвентаря и других товаров. Поэтому, несмотря на то, что виноградом приходилось заниматься, фактически, с марта по ноябрь, и эта работа требовала огромных трудозатрат, виноград выращивало большое количество семей. Вырастив в поте лица урожай винограда и получив вино, станичник сталкивался с другой, не менее сложной проблемой, как сбыть его хотя бы с минимальной выгодой. Для этого приходилось осенью по непролазной грязи везти вино в город или в другие населенные пункты и продавать его за смешную цену 1 рубль – 1 рубль 20 копеек за ведро. Поэтому, учитывая культуру пития, по признанию современников, виноделие приносило больше зла, чем пользы, как его производителям, так и потребителям.

Надо сказать, что казачья служба во все времена была нелегкой повинностью. Нести её, в полном объеме, было делом непростым и по плечу только людям сильным и воспитанным в патриотическом духе. Имеется громадное количество примеров героизма казаков на полях сотен сражений, щедро политых казачьей кровью и здесь казачество с честью оправдывало свое предназначение. Однако войны, с конца XIX века стали приобретать, все более, всесословный характер, когда на основе всеобщей воинской обязанности в войне участвуют все слои общества без исключения. В связи с этим, начали все больше усиливаться голоса, призывающие к полному упразднению казачьего сословия. Понятно, что всякому истинному казаку, воспитанному в духе гордости за принадлежность к своему сословию, имеющему огромные заслуги перед Отечеством, слышать это было неприятно. Конечно, любые социальные элементы бесконечно сложной государственной системы со временем объективно нуждаются в реформировании, но делать это нужно продуманно, осторожно и с сохранением всего положительного.

Наказной атаман Кубанского казачьего войска генерал-лейтенант М.П. Бабыч больше других понимал всю глубину и важность этой проблемы. Он, также, отчетливо осознавал, что решение многих проблем зависит от уровня благосостояния казаков. В этой связи, генерал М.П. Бабыч начал принимать меры по повышению благосостояния казачества, ибо за последние два десятилетия существенно уменьшились войсковые нивы и пастбища. Скот без селекционной работы измельчал, его продуктивность резко упала. По его указанию на Кубань была завезена новая симментальская порода скота, организована широкая пропаганда новых методов ведения хозяйства.

Для ряда закубанских станиц, в том числе и для Северской, в станице Калужской была развернута постоянно действующая выставка крупного рогатого скота. Посещение этой выставки было бесплатным и имело единственной целью побудить казаков к разведению хорошего скота и правильному его содержанию[94]. Позже, в сентябре 1913 года был организован специальный агрономический поезд для оказания квалифицированной помощи населению Кубани в сельскохозяйственных вопросах. В составе бригады поезда были собраны специалисты по различным сельскохозяйственным вопросам, которые читали лекции, демонстрировали новые сельскохозяйственные машины, различные способы обработки сельскохозяйственной продукции, особенности содержания различных пород животных и птиц.

В составе поезда было несколько выставок: новых сельскохозяйственных машин и орудий, передвижная сыроварня-маслодельня, выставка птицеводства, экспозиция приборов по садоводству и виноградарству. На каждой станции специалистами из состава бригады поезда читались бесплатные лекции по актуальным проблемам сельскохозяйственного производства и в местных школах проводились беседы с целью популяризации передовых методов ведения личного хозяйства. Особое внимание уделялось новинкам агротехники и способам борьбы с сорняками.

Этот состав начал работу 7 октября в Екатеринодаре, потом должен был сделать остановки еще в трех населенных пунктах – Северской, Абинской и Крымской. 8 октября 1913 года данный необычный железнодорожный состав прибыл на станцию Северскую и с 9 до 19 часов в полном объеме развернул свою работу[95]. Для северцев, это было событие далеко не ординарное и многие жители посетили его, осмотрев весьма любопытные экспозиции, значительная часть которых были просто в диковинку. Раздавались суждения, что все это «панские выгадки», но большинство людей все же понимало, что в условиях объективного сокращения земельных угодий, жизненно необходимо переходить на интенсивные методы ведения хозяйства. На этом же пути, без новой техники и агрономической помощи успеха не достичь. Прибытие данного поезда в станицу, безусловно, не прошло бесследно. В памяти северцев надолго остались яркие впечатления от увиденного и услышанного во время его пребывания.

Вообще, говоря о некоторых аспектах повседневной жизни населения станицы в те годы, нужно подчеркнуть, что они носили довольно специфический характер. Это касается, прежде всего, информационных вопросов. Фактически, вся информация ежедневно распространялась на бытовом уровне, что часто вело к её искаженному восприятию. В основном, все замыкалось на обсуждении вопросов станичного масштаба и довольно часто, единственным источником информации были слухи. Традиционно, главным источником «достоверной» информации был воскресный базар. О событиях в масштабе Кубанской области и в стране знали очень мало. Только в начале XX века в станицу начали проникать первые газеты. Накануне своего 50-летнего юбилея станица выписывала десять экземпляров газет и это был единственный официальный источник информации[96]. Прежде всего, это были «Кубанские областные ведомости», «Кубанский курьер», «Кубанский край», «Кубанский казачий листок». Эти издания выписывались станичным правлением, школами, кредитным товариществом, ссудно-сберегательным товариществом[97]. Книги являлись большой редкостью и они, были в основном религиозного содержания.

Культурными центрами станицы, являлись станичные училища. Особой популярностью пользовался показ по праздникам световых картин с помощью «волшебного фонаря», которым располагало 2-х классное станичное училище. Это было большим культурным событием и осуществлялось только по большим праздникам. Попасть на просмотр могли лишь немногие жители станицы. В начале XX века в Екатеринодаре начал работать кинематограф и некоторым наиболее состоятельным северцам иногда удавалось попасть на сеанс. Их рассказы о «живых картинках» вызывали у станичников чувство неподдельного изумления.

Библиотека, работавшая в 2-х классном училище, была довольно скромной, да и не испытывали жители станицы особой тяги соприкоснуться с трудами классиков, так как ежедневно в поте лица добывали хлеб насущный и, фактически, не имел свободного времени. Кроме того, образованность основной массы населения был на таком уровне, что не могла стимулировать стремление населения к достижениям науки, культуры и образования. Единственной небольшой группой населения станицы, которая стремилась к знаниям, были учителя станичных училищ. Их усилиями в станице был создан станичный драматический кружок, который периодически ставил любительские спектакли.

Эти спектакли пользовались большой популярностью среди населения и на каждом представлении присутствовало до 200 человек, а желающих было намного больше. После каждого такого спектакля, посетившие его счастливцы делились впечатлениями с соседями и знакомыми и те, охотно слушали. Каждый такой спектакль был значительным событием в жизни станицы и их влияние на культурную жизнь станицы было весьма существенным. Кроме того, перед жителями станицы с популярными беседами регулярно выступали наиболее опытные учителя станичных учебных заведений[98].

Как известно, казачество было специфическим сословием, которое в мирное время несло бремя нелегкой военной службы там, где этого требовали интересы огромной империи. При этом, приобретение полного обмундирования и вооружения казака было его обязанностью и за это, также, отвечало станичное общество. Средства для этого добывались казаком за счет собственной хозяйственной деятельности. Все казаки станицы Северской занимались лишь сельским хозяйством, за исключением братьев Галацан, которые еще в 1886 году построили свою мельницу. С годами стоимость снаряжения казака возрастала, а вследствие роста населения, земельные наделы, наоборот, сокращались и земля истощалась. В целом, несмотря на принимаемые меры, благосостояние казачества росло очень медленно и от абсолютного обнищания беднейшей части казачества спасал только общинный характер землевладения и помощь со стороны станичного казачьего общества, которая по решению станичного сбора всегда оказывалась адресно.

Нужно констатировать и тот факт, что значительно ухудшились условия для разведения домашнего скота, который казаки привыкли держать в своем личном хозяйстве в изобилии. Поскольку население увеличивалось из года в год, земля распахивалась все больше и больше. Целины и лугов для выпаса скота оставалось все меньше, его уже нельзя было погнать на «пашу», куда хочешь. Заготовка достаточного количества сена стала также весьма затруднительна. Жители станицы стали использовать для корма солому, но скот начал мельчать и поэтому его количество у населения стало сокращаться.

Паевая земля стала нарезаться далеко от станицы и разбиваться на несколько кусков, а весь юрт станицы перерезала железная дорога. В этих условиях могучие, но тихоходные быки стали уступать место быстрым лошадям, которые стали преобладать в личном хозяйстве жителей станицы. Достаточно сказать, что в течение 40 лет количество волов сократилось более чем в 5 раз и их насчитывалось всего 36 голов, тогда как количество лошадей увеличилось более чем в 18 раз и составило 3 тыс. 157 голов[99].

Уменьшению количества волов и лошадей в личном хозяйстве способствовали и его постоянные падежи из-за непонятных болезней, происхождение которых, медицина тех дней объяснить не могла. Раньше скотоводство давало северцам хотя бы возможность обеспечить мясом и молоком собственные семьи, теперь же и это стало весьма трудно сделать. Кроме лошадей, сокращалось количество и других домашних животных. Иногда, из-за недостатка кормов, хозяева осенью продавали лошадей, а весной, с началом весенних полевых работ, опять покупали. Тем не менее, далеко не все семьи могли держать лошадей в количестве, достаточном для полевых работ. Коров разводили самой простой русской породы, которые давали очень мало молока и его едва хватало для удовлетворения текущих потребностей семьи.

В 1913 году жители станицы Северской держали в личном хозяйстве всего 776 коров[100]. Приобретать коров молочных пород – холмогорских или немецких, казаки не могли из-за их дороговизны и, главным образом, из-за боязни, что они будут сильно подвержены падежу, поскольку требуют более внимательного ухода. Некоторые казаки для получения молока держали в хозяйстве буйволиц, хорошо адаптированных к местному климату. Из молока домашних животных производился творог и масло, но его также едва хватало для личного потребления, а на продажу оставалось очень мало.

Количество неприхотливых овец, которых ранее было много буквально в каждом дворе, также сократилось. Коз, которых держали для получения ценного молока и брынзы, также стало очень мало. Единственным домашним животным, поголовье которого не сократилось, а существенно возросло и продолжало расти, были домашние свиньи. Жители Северской разводили свиней также самой простой породы, не особо заботясь об их улучшении. Для них не нужны были отдельные выпасы, с наступлением теплого времени года их просто выгоняли за пределы двора и они, часто искали себе пищу сами.

Свиней разводили на мясо и с целью получения любимого всеми казаками сала. Каждый нормальный хозяин считал своим долгом откормить и зарезать к Рождеству, Пасхе и другим большим праздникам хорошего поросенка. В начале XX века в Северской, в личном хозяйстве содержалось более 2,5 тыс. свиней. Из птиц в домашнем хозяйстве держали традиционно кур, гусей и уток. Продукты птицеводства, как правило, использовались на насущные личные нужды. В среднем, на каждый двор приходится по 50 голов различной домашней птицы[101].

Средний уровень благосостояния жителей станицы не позволял им выделять достаточно средств на улучшение содержания животных и птиц, улучшение их породы. Все они содержались в самых примитивных условиях, в продуваемых всеми ветрами сараях с ветхой соломенной крышей, практически, под открытым небом. В таких условиях домашний скот и птица были малопродуктивны и поэтому, часто хозяин мог содержать 2–3 коровы и быть без молока. При таком подходе он и думать не мог о покупке новых высокопродуктивных пород домашних животных или о селекционной работе.

Существовала еще одна причина довольно сложного материального положения казачества, которая носила во многом объективный характер. Казаки беднели от довольно частых разделов земли и совместного хозяйства. Сыновья при первой возможности старались отделиться от отца и это, вполне естественное стремление, часто принималось без достаточной оценки своих возможностей, перспектив и имеющихся ресурсов. Разделение хозяйства проводилось с разрешения станичного сбора, но реально влиять на этот процесс в административном порядке было очень трудно.

Власть отца в семье была довольно сильна и, непокорному сыну он был вправе ничего не дать. Сын в этом случае, как правило, вынужден был примириться, ибо требовать своей доли было очень трудно. Отцы же далеко не всегда проводили справедливый раздел. Старшие сыновья, вложившие много сил в совместное хозяйство, оставались часто ни с чем, а все доставалось младшему сыну, который трудился меньше других. Результатом подобного разделения нередко бывает резкое ухудшение материального положения разделенных хозяйств, а порой и нищета.

Отделившийся молодой казак, не имеющий хозяйственного инвентаря, и достаточного количества рабочего скота надрывался, но ему было очень трудно самостоятельно встать на ноги. Отец-старик, оставшись без хорошего работника, из-за преклонных лет уже не мог вести хозяйство как прежде, и оно также приходило в упадок. Соответственно, постепенно уменьшались и земельные паи. Если при первом разделе паевой надел составлял 30 десятин, то после последнего 5-го раздела, земельный пай уменьшился до 5 десятин. Эти пять десятин должны были прокормить казака и дать средства на обмундирование и снаряжение, обеспечить корм скоту и еще средства на одежду, обувь и другие товары первой необходимости. Выходит, от раздела, как правило, страдали все его участники, ибо это снижало их ресурсы и существенно ухудшало материальное положение.

Все это заставляло северского казака трудиться не щадя ни себя, ни жены, ни детей и молиться, чтобы сложились благоприятные погодные условия. Однако, с уменьшением земельного пая и при низкой рыночной стоимости зерновых культур значительная часть казачьих семей стала переходить от традиционных зерновых к возделыванию технических культур: подсолнечника и табака, как гораздо более доходных. Это давало определенные дивиденды, но данные культуры были более трудоемкими, особенно табак. Развить его производство не давали частые отрывы казаков по службе на длительные лагерные сборы весной и летом. Часто проводились строевые смотры, которые также отрывали казака от хозяйства. Необходимо было иметь массу принадлежностей, которых у многих просто не было. Поэтому в ночь перед смотром улицы оглашались собачьим лаем. Это, вызываемые на смотр казаки, ходили по знакомым и «позычали» на день смотра все недостающее обмундирование и снаряжение[102].

Земледелие, как известно, в огромной степени зависит от причуд природы. Неурожаи были довольно частым явлением. Об этом говорит, в частности, тот факт, что уже в 1887 году был построен специальный «магазин» для хранения общественного запаса зерна на случай неурожая. Запасы зерна в нем создавались за счет взносов казаков с каждого земельного пая. Эти запасы были значительными и не раз выручали казаков, пострадавших от стихийного бедствия или во время неурожая. Получали ссуду зерном только с разрешения станичного сбора и только казаки[103].

Об уровне благосостояния населения станицы красноречиво свидетельствуют следующие факты: на рубеже XIX и XX столетий в Северской проживало 866 семей, из них представители 345 семей вынуждены были наниматься в батраки, что составляло более 35% населения[104]. Для казаков эти объективные трудности усугублялись потребностями военной службы. Еженедельно они назначались для отбытия различных поручений в рамках воинской повинности. В год такие наряды составляли от 1/8 до 1/3 календарного времени. Было подсчитано, что казаки теряют минимум 49 дней в году по служебной необходимости[105]. В сельском хозяйстве, где день год кормит, отрыв казаков на службу еще больше подрывал благосостояние их семей и, особенно, беднейшей части казачества.

Чтобы поддержать благосостояние, жители станицы вынуждены были постоянно расширять посевы технических культур, которые имели более высокую доходность по сравнению с зерновыми культурами. Особенно быстро росло производство табака. Если в 1898 году в Северской было произведено 41 тыс. 470 пудов табака, то к 1913 году эта цифра выросла более чем в два раза и составила 85 тыс. 600 пудов[106]. В этот период станица превратилась в один из главных центров табаководства на Кубани.

Производство табака значительно повысило доходность земледелия в станице и дало работу многим иногородним и батракам. Для казаков-бедняков и середняков производство табака стало серьезным подспорьем, так как приносило более высокий доход и для табака требовалось гораздо меньше земли, чем для зерновых культур. Однако, сильно обогатиться за счет табака жителям Северской все же не удавалось в силу того, что продавать свой табак они могли только через крупных перекупщиков Пелюкпашиди и Буханца, которые диктовали свои довольно низкие закупочные цены. Наладить прямые поставки табака на рынки страны простые северцы не имели возможности и даже попыток таких не предпринимали.

Кубанское областное правление довольно хорошо знало эту проблему и предпринимало попытки расширить возможности для торговли в масштабах всей области. В 1910 году в Екатеринодаре была организована Сельскохозяйственная, промышленная и этнографическая выставка Кубанского казачьего войска, где должны были выставляться лучшие товары, производимые на Кубани. С целью информирования населения о её работе, издавался специальный информационный листок. Однако выставить свой товар на этой выставке могли лишь состоятельные люди. Из жителей станицы Северской заявку на постройку своего киоска для выставки табака подал один человек – известный плантатор Г. Азвестопуло.

Поскольку в индивидуальном порядке принять участие в выставке было трудно, на станичном сборе было решено организовать экспозицию от станицы. Для организации собственного павильона на станичном сборе была избрана специальная комиссия в составе: Афанасий Константинович Галацан, Елий Яковлевич Царевский, Владимир Владимирович Бурчак-Абрамович, Тихон Васильевич Спиваченко и Яков Николаевич Костогрыз. Комиссия провела большую работу по пропаганде станичных товаров на выставке. Несмотря на проведенную работу, реально, организовать торговлю в других населенных пунктах или в г. Екатеринодаре могли лишь самые зажиточные жители Северской.

Вынужденное увлечение выращиванием технических культур привело к парадоксальному явлению – в станице стал ощущаться недостаток своего хлеба. Некоторые жители вынуждены были выезжать в станицы правобережной части Кубани для закупки зерна на собственные нужды. Отдельные, наиболее предприимчивые, северцы рубили лес и везли его в степные районы Кубанской области, где меняли его на зерно. При этом, вырубки леса производились хаотично и часто просто хищнически, в результате чего дубы как наиболее ценная порода деревьев стали практически полностью исчезать в юртовых землях станицы.

Оценивая уровень благосостояния населения станицы в начале XX века, И.Ф. Миронов писал в своей книге: «Большинство его можно сказать, что живет бедно: нужды особенной не испытывает, но и не имеет сбережений на черный день. Что получает казак от продажи урожая, то он тратит в течение года, от посева до посева. Если же случится несчастье: пожар, воровство, то он долго не может оправиться и залезает в долги. Особенно тяжело для казаков снаряжение на службу и отбывание общественной повинности. С каждым годом снаряжение становится дороже, а урожаи становятся хуже потому, что земля сильно истощена. Материально положение казаков, безусловно, и в дальнейшем будет ухудшаться, так как уменьшается количество земли, а земля ведь основа его благосостояния. Тут нужна уже не помощь только войска, а государства, так как поднятие хозяйства казаков не под силу войску, а тем более станичному обществу»[107].

Данная проблема беспокоила руководство Кубанского казачьего войска и были предприняты меры по её урегулированию с целью обеспечения более существенного роста благосостояния казаков. 27 октября 1908 года был издан специальный циркуляр по Кубанскому войску, где предписывалось в каждой станице реорганизовать систему внутренней службы казаков. В этом документе указывалось: «Мы переживаем страшные времена самосуды, административные высылки, воровство. Немцы умеют себя организовать пора и нам взяться»[108]. Для этого предполагалось в каждой станице за счет общественных средств нанять постоянную команду для исполнения служебных обязанностей. Для этого требовалось 22 человека (1 дежурный, 6 человек для сопровождения арестантов, 4 – для ведения бумаг, 3 – для охраны станичной кассы, 2 – для разъездов по станице, 2 – для охраны церкви, 1 – для охраны общественного магазина, 1 – для доставки корреспонденции и 2 вестовых), для содержания которых требовалось 3 тыс. 400 рублей в год.

Все эти мероприятия позволили значительно сократить нагрузку на строевых казаков и, в конечном итоге, способствовали росту благосостояния казачьих семей. Кроме того, данные факты свидетельствуют и о том, что на уровне высшего руководства Кубанским казачьим войском, достаточно хорошо осознавали наиболее острые социально-экономические проблемы казачества и предпринимали попытки, в рамках своей компетенции, решить их.

После революционных событий, в некоторых высших «образованных» сферах тогдашнего российского общества в начале XX века начали раздаваться голоса о необходимости полного упразднения казачьих войск, как абсолютного архаизма, не соответствующего характеру и масштабам современных войн. Очевидно, тогдашние горе-реформаторы, как в прочем и современные преобразователи вооруженных сил, не учли всех возможных социальных последствий своих прожектов. Все это преподносилось как элементы демократизации общества при этом умалчивалось, что система казачьего самоуправления как раз и создавалась на демократической основе и преимущественно снизу, как продукт творчества различных поколений казачества. Руководство Кубанским казачьего войска во главе с генералом М.П. Бабычем, осознавая необходимость реформирования, вовремя поняло опасность радикализма и энергично восстало против всех попыток поставить под сомнение существование казачества.

Наказной атаман Кубанского казачьего войска лично обратился к казачеству Кубани. 24 ноября 1910 года был подписан приказ № 339, который огласили во всех казачьих станицах. Этот документ отличается необычностью своего содержания. Процитируем его: «Кубанцы к вам обращаюсь со своим атаманским словом. Выслушайте внимательно ! Казачество теперь нелепость ! Оно отжило свой век ! Отслужило свою службу и т. д. Вот, что приходиться теперь часто слышать, часто читать <…>. Больно и грустно сердцу казачьему. Не втерпежь переносить все это, тем более знаю, что это все неверно. Но, знать этого мало, надо доказать. Как это сделать. Войны нет. Смотры, учения этого мало. Все это есть у солдат, обучение школьников военному делу есть. Надо сделать что-то такое, чтобы выделило казачество из общего уровня, что могло бы быть осуществлено только казаками, как истыми воинами, воинами не только по одному имени, но и по духу, по крови по постановке всего военного дела….»[109].

В приказе не только содержались пламенные призывы, но и предлагались конкретные меры по активизации военно-патриотической работы с казаками всех разрядов и очередей. Считая военное дело «великим и святым делом» атаман Кубанского казачьего войска, в качестве первоочередной меры, предлагал поднять на новый, более высокий уровень всю систему военной подготовки казачества. От себя добавим, что этот призыв был актуален не только для казачьего сословия, но и для всей России и будь он услышан, не было бы страшных поражений и жертв в период Первой мировой войны и, как следствие, революционных событий и кровавой Гражданской войны. Тем не менее, с осени 1910 года на Кубани начинают довольно энергично проводиться комплексные мероприятия по улучшению всей системы военного обучения казачества. В станицах готовятся и проводятся смотры, скачки и маневры. Затем, как второй этап боевого слаживания, проводятся маневры между станицами.

Правление станицы Северской во главе с атаманом урядником А.К. Галацаном, а затем урядником М.Е. Баранником провело большую работу по подготовке казаков станицы к маневрам. В частности, были выделены средства на исправление и приобретение необходимого военного имущества, обмундирования и обозного снаряжения. Были проведены состязания между казаками станицы по джигитовке и воинской выучке. Надо напомнить, что скачки в станице традиционно проводились три раза в год и, на эти цели станичное правление выделяло 150 рублей из общественных сумм для поощрения победителей. Они всегда проводились в обязательном порядке, несмотря на любые обстоятельства и погоду. Теперь их стали проводить еще чаще, практически, перед каждыми маневрами. Кроме того, начали проводиться конные соревнования между станицами. Все это осуществлялось с одной целью: улучшить боевую подготовку казачества.

Для проведения всех этих мероприятий требовались дополнительные средства. Выделение финансовых средств, при их хроническом недостатке, всегда было вопросом очень деликатным и зависело от человеческих качеств станичного атамана, который попадал в довольно щекотливое положение, когда должен был выполнить указание начальства, но используя при этом денежные средства станичного общества и обязан был добиться соответствующего решения станичного сбора.

Как видно, северским атаманам это, в целом, делать удавалось. Между тем, были и обратные случаи, когда атаман подвергался преследованиям со стороны своих недоброжелателей, которые приобретали, порой, весьма неприятные формы. Так, у атамана станицы Калужской урядника Вишневецкого, отличавшегося требовательность и принципиальностью, 12 апреля 1911 года злоумышленниками было подожжено и разграблено все его хозяйство. Пожог был совершен со всех сторон, поэтому был уничтожен весь домашний скот и даже птицы.

Атаман Екатеринодарского отдела полковник П.Н. Комянский специально по этому поводу 2 мая срочно вызвал всех станичных атаманов в правление отдела с целью разобраться в ситуации и выработать меры по недопущению подобных вопиющих происшествий. На этом совещании присутствовал и северский станичный атаман, урядник А.К. Галацан. Как человек состоятельный он выступил с инициативой, которая имела большой резонанс в Кубанской области. В своей речи он осудил инициаторов и исполнителей поджога и предложил всем атаманам пожертвовать по 100 рублей из личных средств на восстановление имущества своего коллеги. Этот почин был единодушно поддержан другими атаманами Екатеринодарского отдела и собранные деньги были отправлены в станицу Калужскую[110].

В апреле 1911 года были проведены общие маневры между казаками станицы Северской, с одной стороны, и станицами Смоленской и Крепостной, с другой. В них участвовали казаки всех возрастов: от участников турецкой войны 1877-1878 годов и русско-японской войны до самых молодых возрастов. Атаманом Екатеринодарского отдела полковником П.Н. Комянским в лучшую сторону отмечалась подготовка казаков станицы Северской, полевые формирования которых имели в своем составе даже специально подготовленных сестер милосердия с оборудованным обозом и отличительными знаками[111].

Не нужно говорить о том, как старалась молодежь на глазах у седых ветеранов и какой бесценный опыт перенимался в процессе этого обучения. Очевидцы отмечали большой подъем патриотизма при проведении этих мероприятий. После совместных маневров во всех станицах состоялись скачки конников и соревнования пеших казаков, а затем соревнования между лучшими представителями казачества станиц, которые состоялись 19 апреля 1911 года в станице Смоленской. В них самое активное участие приняли и лучшие казаки станицы Северской.

Все эти мероприятия не носили формального характера и были призваны поднять на новый уровень казачество как военное сословие, вывести его на новые рубежи в боевой подготовке и, тем самым, придать ему новое качественное состояние, как особому сословию профессиональных защитников Отечества, всегда готовых к вооруженной защите Родины.

Однако, в конечном итоге, успех во многом зависел от решения коренной проблемы – повышения благосостояния казачества. Снаряжение и обмундирование конного казака в начале XX века стало стоить уже 400 рублей, а пешего 150. Это ложилось очень тяжелым бременем на казачье хозяйство. Немногие семьи обходились без ссуды со стороны общества и часто были просто не в состоянии отдать долг, даже сдав в аренду свою паевую землю. Проблема приобрела такую остроту, что каждому конному казаку начали выдавать пособие от казны в сумме 100 рублей. Но казенных средств было недостаточно и необходимо было изыскивать внутренние резервы для повышения благосостояния населения станицы.

Казак, занимаясь только земледелием, работает всю весну, лето и часть осени, затрачивая собственные средства, а получал деньги раз в год, продав часть урожая. Поэтому к следующим весенним полевым работам у него, очень часто, абсолютно не было денег. Нужно было срочно сеять или убирать хлеб, а для этого нужны средства и немалые. В данных обстоятельствах, казак брал их под огромные проценты и на любых дополнительных условиях, изначально лишая себя всякого дохода.

Решение этой проблемы северское станичное правление видело во введении элементов рыночных отношений в виде создания различного рода станичных кредитных учреждений. По ходатайству северского станичного сбора и с разрешения вышестоящего командования 27 апреля 1907 года было открыто Северское кредитное товарищество. Первоначально казаки с недоверием отнеслись к этому начинанию и членами общества состояли лишь 28 человек. Однако скоро стало очевидным, что оно несет громадную пользу простым казаками и всего за 8 месяцев число членов товарищества увеличилось в 12 раз, а государственный кредит станичному кредитному товариществу был сразу увеличен с 2 до 8 тыс. рублей[112].

Правление товарищества очень щепетильно относилось к ведению дел и большая часть ссуд выдавалась только на хозяйственные нужды. Финансовые операции постоянно расширялись и доходы Кредитного товарищества, довольно, быстро росли. В октябре 1911 года товарищество было преобразовано в ссудно-сберегательное, которое за счет собственных средств, сумело уже в 1913 году построить собственное новое кирпичное здание. При товариществе стали открываться различные кассы, оказывающие разнообразные дополнительные услуги населению станицы. Это общество имело большое экономическое и культурное значение для жителей станицы, так как приучало казаков вести свое хозяйство в соответствии с реалиями быстро развивающейся рыночной экономики.

В декабре 1910 года было образовано другое кредитное учреждение – Северское общество взаимного кредита. Его особенностью было то, что его учредителем было не казачье общество станицы, а приезжие коммерсанты и владельцы плантаций. С самого начала общество возглавили люди, прибывшие из других населенных пунктов, довольно корыстолюбивые и амбициозно настроенные[113]. В связи с этим, в первый же год своей деятельности руководство общества взаимного кредита начало делать непродуманные и рискованные финансовые операции. В результате этого, уже в течение первого года своей деятельности общество взаимного кредита стало убыточным и его дальнейшее развитие стало бесперспективным.

В мае 1911 года, как всегда ровно в полдень, в станичном правлении были проведены очередные выборы главы станицы. Довольно неожиданно свою кандидатуру на эту должность выставил Михаил Ефимович Баранник, который и одержал победу. С 13 июня 1911 года он, в очередной раз официально вступил в исполнение должности. Новому атаману пришлось буквально сразу же включиться в активную управленческую деятельность[114]. Как известно, Наказной атаман Кубанского казачьего войска и Начальник Кубанской области был человеком практического склада и он, не только умело ставил задачи, но также лично контролировал выполнение своих распоряжений, выезжая в населенные пункты Кубани. В конце июня 1911 года он, в очередной раз, объезжал станицы Закубанья. Несмотря на всем известный довольно жесткий подход генерала М.П. Бабыча к любым проявлениям беспорядка и бесхозяйственности, в целом, он нашел общий порядок и состояние хозяйства в станице вполне удовлетворительным[115].

В целом, в первом десятилетии XX столетия и подходя к своему 50-летнему юбилею Северская, как населенный пункт, продолжала расширяться. В рамках Екатеринодарского отдела она относилась к населенным пунктам второй категории. Первую категорию составляли такие старые станицы как Пашковская, Усть-Лабинская, Марьянская, Ладожская. Они были основаны намного раньше станицы Северской и их население, давно перевалило за 10 тыс. человек. Вторую категорию населенных пунктов составляли станицы с населением от 5 до 10 тысяч человек. Сюда кроме Северской входили станицы: Ново-Дмитриевская, Афипская, Ильская, Смоленская. К третьей категории относились все остальные станицы с населением до 5 тыс. человек: Ключевая, Азовская, Калужская, Пензенская и др. Надо учесть при этом, что станица Северская была основана позже большинства станиц отдела[116].

Лето 1911 года началось с дождей, они не были сильными, но шли постоянно в течение июня и июля, постепенно снижая перспективы на хороший урожай зерновых культур. Уборка урожая проходила в неблагоприятных условиях и, урожайность хлебов была низкой. Часть зерна пропала уже после уборки прямо на токах, так как дождь не давал ему просохнуть и зерно начало чернеть и прорастать. Цена на него буквально сразу же поднялась, а за ней повысились цены и на товары первой необходимости. В августе дождей стало меньше, но они часто были с градом. 19 августа в полдень над землями станичного юрта сплошной полосой прошел очень сильный дождь с градом. Поскольку хлеба уже были убраны, основной урон был нанесен плантациям табака, который был фактически уничтожен, что называется, на корню. Так, на плантациях турецкоподданого Николая Ивановича Попандопуло было уничтожено 34 десятины занятые табаком, его убытки составили более 10 тыс. рублей. У Ивана Павловича Карип-оглы – 20 десятин на сумму 6 тыс. рублей, а у урядника Василия Николаевича Костогрыза градом было выбито 3,5 десятины и этим, был нанесен ущерб на сумму 1 тыс. 100 рублей[117].

Частые буйства природной стихии были настоящей катастрофой и, особенно, для малосостоятельных жителей станицы и, как следствие, разорением. Это был не только градобой, но и пожары, наводнения, падеж скота и пр. Прогнозы погоды в те годы, как известно, до населения не доводились, так как просто не составлялись. Существовали народные приметы, но они часто не оправдывали ожиданий. В этом же 1911 году после дождливого и обильного на град лета метаморфозы природы не закончились и продолжились осенью. Неожиданно 3 октября выпал обильный снег и начались небывалые холода. Снегом были занесены дворы, хаты и подсобные постройки казаков, значительная часть которых пострадала. Большое количество домашнего скота, плодовых деревьев и виноградников пострадали или были вовсе уничтожены. В значительной мере, был нанесен ущерб посевам зерновых, неубранным огородным культурам и домашней птице. Население начало срочно запасаться дровами, их цена поднялась. В конце октября также резко началось потепление, а затем вступило в свои права обычное для этих мест «бабье лето». В подобных случаях, когда страдали все, нельзя было рассчитывать на ссуду, а только на попечительство и безвозмездную помощь станичного общества.

В сентябре 1912 года при действенной поддержке станичного атамана Михаила Ефимовича Баранника была начата работа по созданию попечительского общества. Через доверенных лиц был получен образец устава соответствующего общества в городе Ставрополе. На его основе были разработаны собственные учредительные документы, которые были утверждены атаманом отдела и Кубанским областным правлением. Таким образом, осенью 1912 года в станице было создано «Северское станичное попечительство о бедных всякого звания»[118].

Главной задачей попечительства было выявление беднейших членов станичного общества и оказание им практической помощи, а также выдача пособий семьям, хозяйство которых пострадало от различного рода стихийных бедствий. Создание этого попечительства свидетельствовало о значительном росте гуманистических элементов в станичном обществе, что является важнейшим показателем уровня его цивилизованности.

Хорошо известно, что начиная с 1911 года, начался довольно интенсивный рост экономики России. Это не могло не отразиться самым позитивным образом на всей социально-экономической жизни в станице. Начинает более динамично развиваться торговля, в хозяйстве казаков и иногородних, начинают появляться первые технические приспособления, механизмы и агрегаты. Появляются аптеки, строятся новые торговые заведения, хлебопекарни и даже промышленные предприятия.

Известно, что крупная торговая лавка была открыта мещанином Петром Эпояном, а Леонтием Давидовым была построена новая пекарня[119]. Небольшую паровую вальцовую мельницу, оснащенную современным промышленным оборудованием и даже локомобилем «Рустон-Проктор» имела в собственности Анна Ивановна Волик, которая затем была продана за 2 тыс. рублей Филиппу Фрольевичу Черному[120]. Довольно крупным предприятием была вальцовая мельница, принадлежащая братьям Галацан. Она обслуживала не только Северскую, но и другие населенные пункты и на ней было постоянно занято 20 наемных работников[121]. Наиболее зажиточные жители станицы начали приобретать хлебокосилки «Диринг» и сноповязалки «Маккормик».

Из года в год посевы подсолнечника на землях юрта станицы возрастали. Как известно, в хозяйственной деятельности использовалось только семя подсолнечника, а остальное полностью шло в отходы, так как его стебель слишком жесткий и не может использоваться как корм для домашнего скота. Между тем, стебель подсолнечника являлся сырьем для получения поташа. С целью переработки отходов подсолнечника в 1911 году в станице Северской был построен Поташный завод. Он принадлежал Екатеринодарскому городскому голове Ивану Николаевичу Дицману и его сыновьям. После сжигания стеблей и головок подсолнечника получалась богатая зола, содержащая 25–30% поташа. На этом заводе из подсолнечной золы была организована выделка углекалиевой соли (чистого поташа) методом выщелачивания и выпаривания.

Поташ употреблялся в стеклянном и мыловаренном производстве, а также в медицине и пользовался значительным спросом на рынке. Кроме того, из него можно было получать бертолетову соль, используемую при производстве спичек. Дешевизна сырья и его количество показали владельцам, что целесообразно расширять данное производство. На рынке за пуд поташа платили 2 рубля 30 – 2 рубля 50 копеек. Оборот этого завода сразу составил более 12 тыс. рублей в год. Поташ поставлялся в Германию, преимущественно в Гамбург. К сожалению, с началом войны с Германией эти поставки были прекращены и оборот завода начал сокращаться[122].

Для переработки семян подсолнечника, в 1912 году в Северской был построен огромный по тем временам маслобойный завод, также, принадлежащий семье Дицман. На этом предприятии трудилось около 200 наемных рабочих. Оборот данного завода уже в первый год составил колоссальную по тем временам цифру – 351 тыс. 429 рублей. Продукция завода поставлялась в различные регионы Российской империи и за границу. В 1913 году только через железнодорожную станцию станицы было вывезено 67 тыс. 994 пуда растительного масла высокого качества[123].

Кроме того, в Северской работало еще 4 небольших мастерских по производству кирпича для местных нужд. В каждой из них трудилось от двух до трех десятков наемных работников и 10 сапожных, портняжных и бондарных мастерских[124].

Одно из крупнейших предприятий Кубани – Акционерное общество Черноморско-Кубанской железной дороги построило в самом центре Северской небольшой завод по изготовлению железнодорожных шпал хозяйственным путем и склад для их хранения. Это дало возможность предприимчивым жителям заработать на поставках древесины. Дубовые бревна принимались по хорошей цене – 90 копеек за штуку. Затем, из них изготавливали шпалы, которые складировались, а потом вывозились через станичную железнодорожную станцию. Это, к большому сожалению, привело к тому, что в короткий срок в станице и её окрестностях исчезли последние вековые дубы, а по улицам валялись сотни огромных дубовых колод или, как говорили тогда местные жители, «чуряков», оставшихся после распилки огромных деревьев.

В 1912 году начались проводиться различные политические мероприятия по организации выборов в IV Государственную Думу Российской империи. Их отличительно особенностью было то, что в станице они проводились раздельно – для казачьего и неказачьего сословия. По этой причине, в Северской было проведено два отдельных сословных собрания, которые выдвигали своих выборщиков. Конечно же, этот порядок проведения выборов не способствовал консолидации станичного общества, но таково было политическое решение верховной власти, которая не стремилась создать надежные законодательные механизмы взаимодействия между различными сословиями.

Для выдвижения выборщиков в июне 1912 года были образованы избирательные участки. В Северской был образован избирательный участок № 23, куда также входили станицы Азовская и Убинская[125]. Одновременно шло выдвижение выборщиков от другого сословия – духовенства. Неожиданно Северский приход оказался в центре предвыборных мероприятий духовенства отдела. Дело в том, что волей различных обстоятельств 3 сентября 1912 года на станичной железнодорожной станции состоялся чрезвычайный съезд духовенства Екатеринодарского отдела. Духовные лица в количестве 30 человек собрались в одном из помещений станции и, не афишируя это событие, определили своих выборщиков[126].Очевидно, не последнюю роль в определении места сбора сыграл авторитет главы Северского прихода священника Еллия Яковлевича Царевского, окончившего Ставропольскую духовную семинарию, который и был избран выборщиком на съезд по выдвижению депутатов от землевладельцев Кубани[127].

Как известно, северские казаки имели дополнительный надел в юрте станицы Абинской, который находился в 15 верстах от этой станицы. Он был довольно хорошо освоен и даже имел много жилых и хозяйственных строений, которые занимали площадь 28 десятин, поэтому получил название хутор «Северский». Долгое время эта земля сдавалась в аренду оптом и приносила доход станичному обществу. В сентябре 1912 года станичное правление решило пересмотреть условия сдачи этой земли в аренду с целью повышения доходов. На основе решения правления 581 десятина данных угодий была разбита на 116 участков площадью по 5 десятин каждый. С 28 по 30 сентября были объявлены открытые торги на приобретение данных наделов под распашку и сенокос. Каждый из этих участков сдавался в аренду отдельно и деньги должны быть внесены наличными[128].

Все это позволило поднять цену земли с 1 рубля 67 копеек за десятину до 20 рублей. В результате чего, всего за один только год, был получен доход в размере 12 тыс. рублей[129]. Деньги были крайне необходимы на поддержание общественных зданий в преддверии приближающегося юбилея станицы. За исключением станичной церкви они, практически, не разу капитально не ремонтировались. Достаточно сказать, что даже кирпичное здание станичного правления, после 20 лет эксплуатации, имело довольно ветхий вид. Правый угол здания правления с парадного входа давно дал трещину и был подперт с 2-х сторон деревянными столбами и в любое время мог обрушиться[130].

Средства, полученные за аренду земли, дали возможность провести ремонт всех общественных зданий, находящихся на балансе станичного правления. Кроме того, наконец, были ассигнованы средства на улучшение станичного пожарного обоза, который давно пришел в ветхость. В распоряжении нештатной станичной пожарной команды имелись лишь две старые 15-ти ведерные бочки и два неисправных механических насоса. Это было недопустимо в силу того, что пожары в станице были нередким явлением. Нужно учесть также, что дома и строились без соблюдения необходимой планировки и подавляющее количество строений имело соломенные крыши, а стало быть, повышенную пожароопасность.

К тому же, в станице было мало колодцев и они все имели большую глубину, а была река маловодная и без оборудованных водозаборов. Поэтому существовала реальная опасность, что при стечении неблагоприятных условий вся станица могла выгореть дотла. В связи с этим, состояние пожарного обоза имело важнейшее значение для благополучия станицы. Было увеличено количество лошадей при станичном правлении, ибо ранее была всего одна тройка, которая возила почту и, одновременно, пожарный обоз. Наконец, были закуплены новые пожарные насосы, емкости для хранения воды, сооружена пожарная вышка и на ней поставлен небольшой колокол, так как ранее использовали церковный, что было крайне неудобно[131].

Улучшения в состоянии станичной пожарной команды проявились уже в скором времени. В ночь на16 июня 1913 года в 4 верстах от станицы вспыхнула центральная усадьба экономии одного из наиболее богатых производителей табака в станице Георгия Харламповича Азвестопуло. Она загорелась очень быстро и, как выяснилось впоследствии, была подожжена злоумышленниками. Пожаром была охвачена большая турлучная казарма для сезонных рабочих, одна хата и несколько других подсобных строений. Несмотря на отдаленность, пожар был замечен и для его тушения оперативно убыла станичная пожарная команда, которой после нескольких часов напряженной работы, удалось справиться с огнем[132].

Между тем, в станичном юрте недостаток земли ощущался все сильнее. Данное обстоятельство побудило станичное правление на шаг не ординарный, но вынужденный. В 1912 году вместе с очередным переделом юртовых земель и их переучетом было решено провести упорядочение в землевладении. Каждый хозяин мог иметь только 0,5 десятины под усадьбой, независимо взят ли этот участок по приговору общества или куплен у другого лица за собственные средства. Все излишки земли под усадьбой вычитывались из паевой земли при проведении передела. Таким способом станичное общество брало на учет буквально все излишки земли и этим, буквально, выкраивало дополнительные наделы для нуждающихся. Стоимость земли в вечное пользование возросла до 200 рублей за десятину, а аренда стала стоить от 8 до 25 рублей за десятину. По инициативе станичного правления, начали впервые проводиться работы по осушению плавней на северо-восточной окраине, на что станичное общество истратило около 6 тыс. рублей[133].

Казаки, как профессиональные защитники Отечества, всегда старались торжественно отмечать праздники, связанные со славными победами русского оружия. Все это делалось с размахом и для этого специально выделялись денежные средства и немалые. Особой пышностью отличалось празднование 100-летнего юбилея победы русской армии над войсками Наполеона в Отечественной войне 1812 года. Для проведения торжеств был составлен подробный план и сценарий, которые были утверждены на станичном правлении. Они начались 26 августа с торжественной службы в станичной церкви, а затем продолжены парадом на церковной площади, после которого состоялись состязания казаков по выездке на специальные призы, учрежденные станичным правлением. Самое активное участие в них приняли учащиеся станичных учебных заведений. Были также организованы выступления художественной самодеятельности с участием детей от всех школ станицы. Состоялось и традиционное чествование наиболее заслуженных казаков в станичном правлении.

Буквально через месяц – 5 октября 1912 года весьма торжественно станица праздновала еще одно событие – день тезоимства наследника престола цесаревича и великого князя Алексея Николаевича, являющегося атаманом всех казачьих войск Российской империи. По этому поводу в церкви состоялась литургия и молебен при участии атамана урядника М.Е. Баранника и всего станичного правления. После чего, по традиции, на церковной площади состоялся парад, в котором приняли участие не только казаки, но и по приглашению станичного атамана, школьники. После его окончания всем детям казаков были вручены подарки – конфеты, которые в те годы были весьма дорогими. Их получили все дети-участники торжественных мероприятий, кроме детей иногородних, которые в очередной раз, по вине взрослых, почувствовали на себе сословные различия. К сожалению, попечительство школы для иногородних продолжало работать очень слабо[134].

Существовали проблемы и с женским станичным училищем. Заведующая училищем Анна Дмитриевна Константинова была горячей сторонницей развития женского образования и много сделала для его развития в станице. Её стараниями при школе был высажен довольно большой сад площадью 0,5 десятины, виноградник и огород. Все это поддерживалось в образцовом состоянии. Однако станичное правление приняло решение перевести девочек в другое здание и все насаждения быстро пришли в упадок. Очевидно, сказывались традиционные патриархальные взгляды казаков на место женщины в семье и обществе.

После перевода женского училища в новое здание по инициативе заведующей был введен, безусловно, крайне необходимый для девочек, курс рукоделия. На этих уроках представительницы прекрасного пола должны были учиться работать на новых тогда швейных машинках фирмы «Зингер» и изучать основы кройки и шитья, так необходимые для девочек и, особенно, из малообеспеченных семей. Тем не менее, станичное общество отказалось оплачивать эти расходы. Об этом стало известно директору народных училищ Кубанской области Михаилу Петровичу Поночевному, который по этому поводу издал специальное распоряжение, где прямо указывалось: «Так как общество станицы Северской отказалось от уплаты за преподавание рукоделия, то предлагаю Вам прекратить преподавание уроков впредь до ассигнования обществом установленной циркуляром № 328 платы». Это распоряжение было объявлено попечительству училища и станичному сбору[135].

В масштабе Кубанской области продолжалось реформирование системы здравоохранения, которое непосредственно отразилось и на организации медицинского обеспечения в станице. В конце августа 1912 года была изменена организационная структура органов здравоохранения с целью максимального повышения оперативности высококвалифицированного медицинского обслуживания населения. Вся область была разбита на 27 медицинских участков. Приемный покой врача был перенесен из Екатеринодара в Ильскую. В его ведении были следующие населенные пункты: Северская, Мингрельская, Ахтырская, Азовская, Дербентская и Львовская.

Участковый врач был обязан лично посещать Северскую не реже двух раз в год с целью осмотра общественной аптеки, фельдшерской амбулатории, станичных учебных заведений, проверки наличия инвентаря и пр. Конечно, медицинское обеспечение было еще далеко от совершенства, но это был большой шаг в деле улучшения качества медицинского обслуживания[136]. По крайней мере, это побуждало местные власти выделять больше средств на эти цели. Начала регулярно работать станичная общественная аптека, потом была открыта еще одна – частная. В начале, общественная аптека помещалась в одном из помещений станичного правления, а затем, по настоянию участкового врача, была переведена в отдельное кирпичное здание.

Из года в год станичное правление увеличивало средства на медицинское обслуживание. Станичная аптека, расположенная в здании станичного правления, быстро расширялась и ей становилось тесно в одной комнате. Больше того, возникла необходимость выделить специальную ветеринарную аптеку. В связи с этим, для них необходимо было изыскивать другое более вместительное помещение. Станичные власти решили этот вопрос самым радикальным способом. Под эти первые медицинские учреждения станицы, было выделено отдельное здание. В сентябре 1912 года станичная аптека была переведена в здание станичного женского училища, а последнее переехало в мужское училище. В новой аптеке было организовано постоянное дежурство станичных фельдшеров, которые и жили в этом же здании. Люди стали более часто обращаться за медицинской помощью и консультациями к медицинским работникам, так как раньше не каждый был готов по мелким вопросам идти в станичное правление и лишний раз попадаться на глаза начальству, а стало быть, медицинская помощь стала более доступной для простых людей[137].

Вообще, следует отметить, что медицинские работники становились наряду с учителями весьма почетными и уважаемыми людьми в станице. Достаточно сказать, что станичная акушерка имела оклад до 600 рублей в год, а помощник станичного атамана от 360 до 600 рублей. Население, постепенно, на практических примерах убеждалось, что медицинские работники способны оказать квалифицированную помощь: вылечить человека от болезни и даже спасти ему жизнь. Жители станицы с надеждой шли в станичную аптеку, где осуществлял прием больных станичный фельдшер. В начале, станичное правление выделяло средства на содержание одного фельдшера. К сожалению, он один был просто физически не в состоянии принять всех нуждающихся. Кроме того, необходимо было ездить по вызовам для лечения тяжело больных людей. Поэтому у станичной аптеки часто выстраивались внушительные очереди людей, нуждающихся в медицинской помощи, в которых они могли простоять по несколько часов. Нередки были случаи, когда простояв целый день в очереди, больной человек вообще не попадал на прием. Это побудило станичное правление выделить средства на содержание дополнительно еще одного медицинского работника фельдшера-акушера[138].

Затем, штат медицинских работников был увеличен еще раз. По решению станичного правления были выделены средства и введена должность старшего фельдшера, в подчинении которого состояло еще два медицинских работника. Старшим фельдшером станицы стал Василий Головченко, который был коренным северцем и в числе первых жителей станицы получил полное среднее образование. Однако политика властей станицы в отношении медицинских работников не отличалась стабильностью. Поскольку работа фельдшеров оплачивалась очень высоко, станичное правление, с целью сокращения расходов, приняло решение вновь сократить штат медицинских работников.

Станичное правление вышло по этому вопросу с ходатайством на имя областного врача действительного статского советника В.П. Клименко и в сентябре 1913 года должность старшего фельдшера в Северской была сокращена. Бывший старший фельдшер В.Ю. Головченко был уволен с этой должности и затем, по распоряжению областных властей, переведен в станицу Воровсколесскую Баталпашинского отдела. На его место была назначена Доба Иосифовна Коган, которая совмещала должности фельдшера и акушерки[139].

Официальная корреспонденция станичного правления и послания жителей отправлялись через Ильское почтовое отделение. Для этого, ежедневно станичная почтовая тройка отправлялась в эту станицу, что было неудобно и достаточно накладно. В 1912 году, наконец, удалось разрешить и эту проблему, в Северской было открыто собственное почтовое отделение. По решению станичного правления оно начало работать при станичной железнодорожной станции. Неизвестно, чем при этом руководствовалось правление, но, к сожалению, оно было расположено в значительном отдалении от центра станицы, что создавало некоторые неудобства для населения. Тем не менее, его открытие решало ряд сложных проблем для жителей станицы. Кроме того, в центре Северской была открыта казенная лавка для розничной торговли почтовыми марками и открытками[140].

В начале XX века станица имела довольно значительные размеры, она протянулась вдоль обеих берегов реки Убин более чем на 5 километров и в ширину достигала до 2-х километров. Движение людей и гужевого транспорта в центре станицы, на железнодорожной станции и по центральным улицам становилось все более интенсивным. Осенью, ранней весной и во время сильных дождей дороги представляли собой очень печальное зрелище. В непролазной грязи подводы продвигались с трудом, движение взрослых людей было возможно только в высоких сапогах, дети же просто вязли в грязи и не могли передвигаться без посторонней помощи. Тротуаров для пешеходов не было даже в центре и на главных улицах. Чтобы, например, добраться на железнодорожную станцию, необходимо было нанимать лошадей и подводу, что в хорошую погоду стоило очень дорого – 20–25 копеек, а в плохую цена достигала 40–50 копеек в один конец. Такие деньги мог заплатить далеко не каждый[141].

Необходимо было улучшить дороги в центре и сделать хотя бы самые простейшие пешеходные тротуары. Это была очень трудоемкая, а стало быть, довольно затратная работа, но она была проведена и, по тем временам, довольно добротно. Основные работы по улучшению и профилированию дорог были проведены в течение 1909 – 1910 годов, а в 1911 году в станице был проложен первый тротуар[142]. Очевидец, посетивший Северскую в 1912 году, отмечал, что по благоустройству она отличалась в лучшую сторону по-сравнению с более многочисленной и богатой станицей Усть-Лабинской. На улицах были везде сделаны глубокие водосточные канавы, через которые перекинуты основательные деревянные мостики и все это проложено через всю станицу до самой железнодорожной станции. Дороги были отпрофилированы, что позволяло поддерживать их в нормальном состоянии. От центра до станции установлены переносные тротуары из вершковых досок. Такие же тротуары установлены к станичной церкви и всем станичным учебным заведениям[143].

Отличительной особенностью станицы того времени было большое количество фруктовых садов. Их имели не только частные лица, разводящие плодовые деревья с целью извлечения материальной выгоды. Каждое станичное учебное заведение, как уже упоминалось, имело свой фруктовый сад. Каждый из них, силами учащихся поддерживался в образцовом состоянии и где, как правило, в первую очередь, внедрялись все агрокультурные новшества. Кроме того, население станицы в больших количествах высаживало самые различные фруктовые деревья на приусадебных участках и улицах, которые украшали их. Дома и приусадебные участки некоторых северцев буквально утопали в зелени фруктовых деревьев. Все это придавало станице тот неповторимый облик, которым она запомнилась многим современникам.

Май 1914 года был отмечен сразу несколькими славными юбилеями. Прежде всего, 21 мая исполнилось 50 лет со дня окончательного покорения русскими войсками Кавказа. Этот праздник праздновался в масштабе всей Кубанской области. Делегация станицы была приглашена в Екатеринодар для участия в торжествах по этому поводу. В станице была организована работа по поиску и учету всех казаков-участников тех далеких и славных событий. Оказалось, что в Северской проживают в весьма преклонном возрасте еще несколько долгожителей-ветеранов, принимавших непосредственное участие в покорении Кавказа. Таковых оказалось 13 человек: приказной Кирилл Николаевич Човник; казаки: Василий Тимофеевич Ситник, Ефим Петрович Баранник, Андрей Михайлович Головченко, Емельян Дмитриевич Болгарчук, Михаил Петрович Головченко, Савелий Онуфриевич Иванченко, Еремей Григорьевич Коваленко, Терентий Евстафьевич Матюха, Демьян Иванович Колесниченко, Петр Никифорович Казаченко, Кондрат Емельянович Велегура и Федор Яковлевич Черкасов. Все они были взяты на особый учет и их фамилии поданы для поощрения Наказным атаманом Кубанского казачьего войска. Приказом Наказного атамана Кубанского казачьего войска всем этим ветеранам были присвоены воинские звания младшего урядника. В станичном правлении было организовано поздравление ветеранов и в торжественной обстановке был зачитан приказ о их производстве[144].

Нельзя не сказать, что ровно через неделю – 28 мая 1914 года станица пышно праздновала свой первый юбилей – 50 лет со дня основания. В начале года станичное правление провело по этому поводу специальный сбор, где решено было выделить на празднование юбилея немалые средства. На этом же сборе, была назначена авторитетная комиссия, ответственная за подготовку к юбилею. В станицу были приглашены: представители соседних станиц, Кубанского областного правления, командование Екатеринодарского отдела во главе с атаманом отдела полковником Павлом Никифоровичем Комянским. В составе делегации был и командир 1-го Екатеринодарского конного полка, где проходили службу большинство северцев – полковник Дмитрий Емельянович Неподкупной.

С разрешения полковника П.Н. Комянского станичный атаман урядник М.Е. Баранник открыл Торжественный сход всех казаков, которые были выстроены в парадной форме и при оружии. На сходе с приветствием выступили многие почетные гости, ветераны из числа первых поселенцев, офицеры, георгиевские кавалеры. Некоторые гости приподнесли памятные подарки, особо ценным из которых стала икона Божьей матери в золотой ризе, которую торжественно поместили в станичном храме[145]. На сходе были зачитаны приветствия от соседних станиц и Кубанского областного правления, а также принято обращение в адрес Наказного атамана Кубанского казачьего войска генерал-лейтенанта М.П. Бабыча, который пользовался большим авторитетом среди казачества

Основные мероприятия проходили в центре – на церковной площади, где кроме обычных мероприятий, церковной службы и парада, была разыграна инсценировка прихода партии потомков запорожцев во главе с Г.М Воликом в эти места. Представительная делегация северцев и гостей станицы посетила и могилу есаула Г.М. Волика на станичном кладбище, где священником Е. Царевским, в присутствии сыновей первого станичного начальника: Владимира Григорьевича Волика и присяжного поверенного Василия Григорьевича Волика, был отслужен молебен.

Было, также, организовано чествование ветеранов-казаков, пришедших 50 лет назад в числе первых поселенцев на место поселения, а они, в свою очередь, делились своими воспоминаниями о событиях, связанных с основанием станицы. Речи начальства, ветеранов и гостей заняли всю первую половину дня. Вторая часть праздника была отведена для проведения традиционных мероприятий: казачьих скачек, выступлений участников художественной самодеятельности, специально подготовленной для этого знаменательного события. Было организовано и фотографирование ветеранов и членов станичного правления с почетными гостями станицы.

Больше того, станичный атаман и правление, специально к юбилею, выделили средства на написание и печатание книжки по истории станицы. Этим они преследовали благородную и исключительно дальновидную цель: оставить в памяти потомков хотя бы некоторые сведения о станице и её жителях. Её написание в марте 1914 года было поручено заведующему северским 2-х классным училищем Иустину Федоровичу Миронову, который, судя по стилю изложения, был высокообразованным и разносторонне развитым человеком. Контроль за написанием этой книги и её содержанием, осуществлялся специально назначенной комиссией. К юбилею книга была полностью готова и она, называлась «Станица Северская Екатеринодарского отдела Кубанской области 1864–1914 гг.». По одному экземпляру этой книги было вручено почетным гостям, ветеранам, георгиевским кавалерам и некоторым членам станичного правления.

Можно смело утверждать, что немного найдется в России провинциальных населенных пунктов, имеющих подобные издания. Благодаря мудрости наших предков, организовавших выпуск книги, в настоящее время мы имеем счастье, знать многие факты из истории Северской, которые были бы наверняка утрачены навсегда. Надо также отдать должное станичному атаману уряднику и георгиевскому кавалеру Михаилу Ефимовичу Бараннику, который лично возглавлял всю эту работу.

В начале июня 1914 года состоялись последние выборы станичного атамана, проходившие в условиях мирного времени, хотя в воздухе уже пахло порохом и то, что война не за горами уже никто не сомневался. Победу на них одержал Афанасий Константинович Галацан, который уже однажды избирался на эту должность в период известных революционных событий и имел достаточно солидный опыт работы[146].

Летом 1914 года мирная жизнь станицы была прервана войной, которая сразу и радикально изменила жизнь её жителей и стала предтечей крупнейших в истории России социальных потрясений.

---

[1]Кубанские областные ведомости. 1901. 1 мая.

[2]Кубанские областные ведомости. 1901. 24 февраля.

[3]Кубанские областные ведомости. 1901. 5 октября.

[4]Кубанские областные ведомости. 1901. 5 октября.

[5]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1901. С. 523.

[6]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1911. С. 29.

[7]Миронов И.Ф. Станица Северская Екатеринодарского отдела Кубанской области. Екатеринодар, 1914. С. 35.

[8]Кубанские областные ведомости. 1902. 8 октября.

[9]Кубанские областные ведомости. 1902. 26 ноября.

[10]Кубанские областные ведомости. 1902. 26 февраля.

[11]Кубанские областные ведомости. 1902. 14 февраля.

[12]Северский районный архив. Рукопись Е.И. Костомахи. С. 26.

[13]Там же. С. 28.

[14]Кубанский курьер. 1915. 8 января.

[15]Кубанские областные ведомости. 1902. 23 июня.

[16]Кубанские областные ведомости. 1903. 21 июня.

[17]Кубанские областные ведомости. 1902. 22 мая.           

[18] Кубанские областные ведомости. 1902. 14 февраля.

[19] Кубанские областные ведомости. 1903. 16 августа.

[20] Кубанские областные ведомости. 1902. 20 ноября.

[21]Кубанские областные ведомости. 1903. 12 декабря.

[22]Кубанские областные ведомости. 1904. 29 февраля.

[23]Кубанские областные ведомости. 1903. 12 марта.

[24]Там же.

[25]Кубанские областные ведомости. 1904. 25 августа.

[26]Кубанские областные ведомости. 1904. 14 октября.

[27]Кубанские областные ведомости. 1904. 10 июня.

[28]Кубанские областные ведомости. 1906. 31 января.

[29]Кубанские областные ведомости. 1905. 15 марта.

[30]Кубанские областные ведомости. 1906. 26 ноября.

[31]Кубанские областные ведомости. 1906. 4 октября.

[32]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 31.

[33]Кубанские областные ведомости. 1906. 21 января.

[34]Кубанские областные ведомости. 1906. 31 января.

[35]Кубанские областные ведомости. 1906. 21 февраля.

[36]Кубанские областные ведомости. 1906. 22 апреля.

[37]Северский районный архив. Рукопись Е.И. Костомахи. С. 34.

[38]Кубанские областные ведомости. 1906. 20 мая.

[39]Кубанские областные ведомости. 1906. 7 июля.

[40]Кубанские областные ведомости. 1906. 9 августа.

[41]Кубанские областные ведомости. 1906. 9 августа.

[42]Кубанский календарь. Екатеринодар, 1908. С. 59.

[43]Кубанский календарь. Екатеринодар, 1911. С. 350.

[44]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 31.

[45]Кубанские областные ведомости. 1906. 5 ноября.

[46]Кубанские областные ведомости. 1906. 9 декабря.

[47]Кубанские областные ведомости. 1907. 10 июля.

[48]Кубанские областные ведомости. 1907. 27 января.

[49]Там же.

[50]Кубанские областные ведомости. 1907. 7 февраля.

[51]Кубанские областные ведомости. 1907. 26 июня.

[52]Кубанские областные ведомости. 1907. 16 сентября.

[53]Кубанские областные ведомости. 1907. 6 сентября.

[54]Спиридович А.И. Революционное движение в России. Вып. 1. СПб.: Тип. Штаба отдельного корпуса жандармов, 1914. С. 74.

[55]Кубанские областные ведомости. 1908. 14 марта.

[56]Кубанские областные ведомости. 1908. 20 апреля.

[57]Кубанские областные ведомости. 1908. 6 июня.

[58]Кубанские областные ведомости. 1908. 13 марта.

[59]Кубанские областные ведомости. 1908. 30 октября.

[60]Кубанские областные ведомости. 1909. 10 октября.

[61]Кубанские областные ведомости. 1908. 24 августа.

[62]Кубанские областные ведомости. 1908. 28 августа.

[63]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1911. С. 107.

[64]Кубанские областные ведомости. 1910. 11 апреля.

[65]Кубанские областные ведомости. 1910. 4 июля.

[66]Кубанские областные ведомости. 1912. 13 июня.

[67]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1911. С. 29.

[68]Кубанские областные ведомости. 1909. 29 мая.

[69]Кубанские областные ведомости. 1909. 12 сентября.

[70]Кубанские областные ведомости. 1909. 10 октября.

[71]Кубанские областные ведомости. 1909. 18 ноября.

[72]Кубанские областные ведомости. 1908. 14 сентября.

[73]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1915. С. 228.

[74]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1908. С. 45.

[75]Там же.

[76]Кубанские областные ведомости. 1910. 2 марта.

[77]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1911. С. 589.

[78]Кубанские областные ведомости. 1910. 16 февраля.

[79]Кубанские областные ведомости. 1910. 23 февраля.

[80]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 25.

[81]Кубанские областные ведомости. 1910. 16 ноября.

[82]Там же.

[83]Кубанские областные ведомости. 1910. 23 марта.

[84]Миронов И.Ф. Указ соч. С. .42.

[85]Циркуляр по управлению Кавказским учебным округом Главноначальствующего

гражданской частью на Кавказе. – Тифлис. 1895. С. 998.

[86]Кубанский календарь. Екатеринодар, 1914. С. 564.

[87]Кубанский календарь. Екатеринодар, 1913. С. 223.

[88]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 44.

[89]Северский районный архив. Рукопись Е И. Костомахи. С. 30.

[90]Кубанские областные ведомости. 1912. 13 июня.

[91]Кубанские областные ведомости. 1910. 2 февраля.

[92]Кубанские областные ведомости. 1911. 10 июня.

[93]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1912. С. 466.

[94]Кубанские областные ведомости. 1911. 26 февраля.

[95]Кубанские областные ведомости. 1913. 20 сентября.

[96]Северский районный архив. Рукопись Е.И. Костомахи. С. 31.

[97]Кубанские областные ведомости, 1912, 13 сентября.

[98]Северский районный архив. Рукопись Е.И. Костомахи. С. 32.

[99]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 50.

[100]Северский районный архив. Рукопись Е.И. Костомахи. С. 21.

[101]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 52.

[102]Северский районный архив. Рукопись Е.И. Костомахи. С.18.

[103]Памятная книжка Кубанской области. Екатеринодар, 1877. С. 129.

[104]Памятная книжка Кубанской области. Екатеринодар, 1881. С. 26.

[105]Кубанская справочная книжка. Екатеринодар, 1883. С. 66.

[106]Северский районный архив. Рукопись Е.И. Костомахи. С. 22.

[107]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 24.

[108]Кубанские областные ведомости. 1909. 9 января.

[109]Кубанские областные ведомости. 1910. 27 ноября.

[110]Кубанские областные ведомости. 1911. 12 мая.

[111]Кубанские областные ведомости. 1911. 15 июня.

[112]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 58.

[113]Кубанские областные ведомости. 1912. 13 ноября.

[114]Кубанские областные ведомости. 1911. 23 июня.

[115]Кубанские областные ведомости. 1911. 19 сентября.

[116]Кубанские областные ведомости. 1911. 21декабря.

[117]Кубанские областные ведомости. 1911. 24 августа.

[118]Кубанские областные ведомости. 1912. 13 ноября.

[119]Кубанские областные ведомости. 1910. 2 декабря.

[120]Кубанские областные ведомости. 1914. 4 мая.

[121]Северский районный архив. Рукопись Е.И. Костомахи. С. 24.

[122]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 55.

[123]Кубанский сборник. Екатеринодар, 1914. С. 269.

[124]Северский районный архив. Рукопись Е.И. Костомахи. С. 24.

[125]Кубанские областные ведомости. 1912. 5 июля.

[126]Кубанские областные ведомости. 1912. 25 сентября.

[127]Кубанские областные ведомости. 1912. 13 октября.

[128]Кубанские областные ведомости. 1912. 22 июля.

[129]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 35.

[130]Кубанские областные ведомости. 1912. 1 сентября.

[131]Кубанские областные ведомости. 1912. 4 сентября.

[132]Кубанские областные ведомости. 1913. 22 июня.

[133]Миронов И.Ф. Указ. соч. С. 35.

[134]Кубанские областные ведомости. 1912. 17 октября.

[135]Кубанские областные ведомости. 1912. 25 октября.

[136]Кубанские областные ведомости. 1912. 28 августа.

[137]Кубанские областные ведомости. 1912. 22 сентября.

[138]Кубанские областные ведомости. 1912. 26 октября.

[139] Кубанские областные ведомости. 1913. 21 сентября.

[140]Кубанские областные ведомости. 1912. 6 сентября.

[141]Там же.

[142]Миронов И.Ф. Указ соч. -С. 63.

[143]Кубанские областные ведомости. 1912. 8 сентября.

[144]Кубанские областные ведомости. 1914. 17 сентября.

[145]Северский районный архив. Ф. 40. Оп. 1. Д. 6. Л. 2.

[146]Кубанские областные ведомости. 1914. 28 июня.